Ришелье - Франсуа Блюш

Иезуиты незамедлительно демонстрируют свою враждебность к «Августину», и Рим тут же проявляет беспокойство: 6 марта 1642 года папа Урбан VIII подписывает буллу «In eminenti», опубликованную в январе следующего года, то есть уже после смерти Ришелье. Булла осуждает книгу, особенно в том, что касается папского запрета трактовать вопросы благодати.

Сен-Сиран, слишком тесно связанный с Янсением, чтобы не знать истинного смысла «Августина», хорошо осведомлен, что Ришелье проявляет такую чувствительность в области богословия, стремясь скрыть свои претензии, политическое или личное самолюбие. В отличие от него, Сен-Сиран, простой узник, ревностный священник, продолжает трудиться ради веры. Несмотря на сложности, связанные с написанием и пересылкой написанного, он пишет множество писем (изданные, они составили два тома); обращая вольнодумцев и равнодушных, наставляя детей, давая советы родителям, добиваясь милосердия, особенно что касается «людей, стыдящихся своей бедности».

«Особым расположением он одаривал души» (Р. Тавено) Антуана де Ребура, духовника Порт-Рояля; Арно де Люзанси, сына Арно д’Андильи и бывшего приближенного министра-кардинала; Анну де Роган, принцессу де Гемене. Принадлежа «к наиболее высокому слою парижского общества… являясь героиней скандальной хроники», эта дама «послушно позволила руководить собой узнику Венсеннского замка; адресованные ей Сен-Сираном письма позволяют шаг за шагом проследить ее духовный путь» (Р. Таверно). Обращение Анны де Роган, часто называемое «чудом благодати», было совершено ее крестным аббатом Сен-Сираном, заключенным в тюрьму как еретик, жертва ревнивого и злопамятного кардинала.

Арест Сен-Сирана являлся, быть может, самой большой ошибкой Ришелье. Приказав арестовать его, он верил, что защищает церковь и государство. На самом деле он объявил войну важной части Контрреформации — августинскому течению, — и эта война вскоре иссушит богословие, взбудоражит умы, умертвит души. Следом за этой первой травлей будущего янсенизма появятся бесконечные споры между августинцами и молинистами, тайный диалог между Паскалем и отцами-иезуитами, преследование Пор-Рояля и, наконец, политический янсенизм эпохи Просвещения. Поскольку в ту эпоху веры и Реформации, сражавшейся с Контрреформацией, не существовало границ между религией и политикой.

В данном случае Ришелье не хватило осторожности, хладнокровия и чутья. За августинской набожностью он увидел у Сен-Сирана, у первых отшельников, в Пор-Рояле отказ от Града земного (во имя Града Небесного), вредящий государству и королевству; набожный фундаментализм, порождающий разновидность нигилизма. Только так можно объяснить известные слова кардинала принцу Конде, явившемуся просить за Сен-Сирана: «Понимаете ли Вы, о каком человеке со мной говорите? Он опаснее десяти армий». Это не суждение, а констатация, отсылающая к королевской политике: сто пятьдесят лет угроз и враждебности со стороны ревностных приверженцев святого Августина. Мазарини и Людовик XIV поддержат нетерпимость Ришелье (тем более удивительную, что кардинал выказывал себя гораздо менее враждебным к протестантам): целой книги не хватило бы, чтобы проанализировать последствия этой политики, начиная от Фронды и до Французской революции.

Однако решимость Его Высокопреосвященства дает нам возможность поразмыслить. Как могли запереть в мрачной башне Венсеннского замка священника, которому годом раньше было даровано епископство? Или почему было даровано епископство влиятельному еретику (?), которого вскоре заключили в тюрьму? Слишком занятым Реформацией и Контрреформацией, пасторам и священникам часто не хватало времени, необходимого для правильной оценки. Им нравилось подчеркивать свои отличия, они охотно забывали об общности веры ради полемики по второстепенным вопросам. Так порождаются и развиваются споры. Политика, основанная на религии, ни к чему не приводит, что подтверждает наш XXI век. Он подтверждает также, что разногласия часто бывают такими же сильными и жестокими, как и чувства (израильтяне и палестинцы, сунниты и шииты и т. п.). Вот почему Рим сегодня более снисходителен к Лютеру, чем к Лефевру[126]. Вот почему иезуиты ненавидят Великого Арно[127] гораздо сильнее, чем пастора Жюрье. Вот почему Ришелье проявил себя жестче по отношению к аббату Сен-Сирану, чем к мэру восставшей Ла-Рошели.

Сегодня, по прошествии большого промежутка времени, мы можем проанализировать сходства, различия и противоречия христианской веры эпохи барокко. Отец Кондрен, последователь Берюля, вставший во главе ораторианцев, поможет нам в этом. Он пронумеровал и расставил по местам основы веры ораторианцев: Бог (Бог Тридентского собора, Бог триединый — от которого все зависит и к которому все должно приходить, но берюлианская набожность не только теоцентрическая, но одновременно и христоцентрическая), Дева Мария, на третьем месте Церковь и замыкает список Священное Писание, поскольку то, что называют французской школой духовности, всегда неразрывно было связано с евангельским учением. Эта градация (Бог, Дева Мария, Святая церковь, Священное Писание) не является монополией «святош» того времени — мы еще представим параллельные иерархии, — но, несомненно, наилучшим образом передает смысл Контрреформы. Если же мы возьмем веру протестантскую (кальвинистскую), то она состоит всего из трех ступеней: Бог, Священное Писание, Церковь. Между этими двумя крайностями помещаются два конкурирующих и мало согласующихся варианта — иезуитов и Пор-Рояля. Мы позволили себе свести все это в следующую таблицу:

Эта таблица, несмотря на свою простоту, показывает, что католики и протестанты имеют три общих элемента веры: Бог, Церковь и Священное Писание. Эта констатация подчеркивает братоубийственный характер религиозных войн. Она также показывает оригинальность Пор-Рояля, превратившего святого Августина в «пятого евангелиста». Янсенисты проявляют больше почтения к Библии, чем все прочие католические течения. Их враги обвиняют их в близости к протестантам. Это обвинение, к тому же необоснованное, присоединяется к упреку в хвастовстве. Впрочем, это не мешает Пор-Роялю почитать Деву Марию.

В целом отличия между ораторианцами, иезуитами и янсенистами являются всего лишь разногласиями; они не превратились в непреодолимые препятствия. Вера едина, и то, что объединяет — Святая Троица, воплощение, искупление, надежда и милосердие, — гораздо важнее того, что разделяет… или отличает.