Прекрасный игрок - Кристина Лорен

– Ага, – рассмеявшись, сказал я. – Мэдди любит смешивать покрепче. Надо было предупредить тебя.

– Продолжай пить, – посоветовал Беннетт. – Когда горло занемеет, станет легче.

– Слушай больше, – колко бросила Хлоя.

Громовой смех Макса разнесся по бару. Я закатил глаза, надеясь, что Ханна не заметит их подтрунивание.

Похоже, она и не замечала. Ханна сделала еще один глоток, и на сей раз обошлось без эксцессов.

– Все в порядке. Я в порядке. Срань господня, у вас, ребята, такой вид, словно я впервые попробовала спиртное. Клянусь, я пью иногда, просто…

– Просто не слишком мастерски, – со смехом закончил я.

Под столом ладонь Ханны опустилась мне на колено и скользнула к бедру. Ее пальцы нащупали там мою руку и сплелись с моими.

– Я помню, как впервые попробовал алкоголь, – покачав головой, сказала Сара. – Мне было четырнадцать, и на свадьбе своей кузины я пошла к бару. Заказала колу, а женщина, стоявшая рядом, колу с чем-то спиртным. Я случайно взяла ее стакан и вернулась к столу. Я в упор не понимала, что с моей колой не так и почему у нее такой странный вкус, но, скажу вам, это был первый случай в истории, когда белая девушка пыталась исполнить движения из брейк-данса.

Все мы расхохотались, в особенности представив, как милая, сдержанная Сара дергается, словно робот, или крутится на спине. Когда смех затих, все наши мысли, казалось, сошлись на одной теме, потому что все мы почти одновременно развернулись к Хлое.

– Как подготовка к свадьбе? – спросил я.

– Знаешь, Уилл, – начала она с лукавой улыбкой, – по-моему, сейчас ты в первый раз за все время спросил о свадьбе.

– Я провел четыре дня в Вегасе с этими унылыми клоунами, – я кивнул на Беннетта и Макса. – Так что я в курсе событий. Хочешь, чтобы я повязывал ленточками букеты или что-то вроде?

– Нет, – рассмеялась она. – И подготовка идет… нормально.

– По большей части, – проворчал Беннетт.

– По большей части, – согласилась Хлоя.

Они обменялись понимающими взглядами, и Хлоя вновь расхохоталась, прижавшись к его плечу.

– И что это значит? – поинтересовалась Сара. – Опять проблемы с банкетом?

– Нет, – откликнулся Беннетт и снова глотнул. – С банкетом все улажено.

– Слава богу, – добавила Хлоя.

Беннетт продолжил:

– Просто невероятно, какие пляски семьи затевают вокруг обычного бракосочетания. Из шкафов вылазят все скелеты. Богом клянусь, если мы ухитримся провернуть это без серийных убийств, мы оба заслужим гребаные медали.

Я рефлекторно сжал руку Ханны сильнее.

После небольшой заминки она тоже сжала мою и развернулась ко мне. Ее глаза пристально всмотрелись в мое лицо, а потом озарились легкой улыбкой.

Я думал о ней и о себе. Я думал о ее родственниках и о том, как за последние двенадцать лет они стали мне приемной семьей на восточном побережье, и тут, в течение одного короткого вздоха, передо мной промелькнуло будущее: любовь, женитьба, дети.

Отпустив руку Ханны, я потер ладонь о бедро, чувствуя, как в горле истошно колотится пульс. Срань господня, что произошло с моей жизнью? Все изменилось за какую-то пару месяцев.

Впрочем, не все. Друзья у меня остались прежние, и с деньгами все было в порядке. Я, как и раньше, бегал (почти) каждый день и смотрел баскетбол по телику, когда удавалось. Но…

Я влюбился. Разве можно было такое представить?

– Ты в порядке? – спросила Ханна.

– Да, все хорошо, – шепнул я. – Просто…

Но я не мог поделиться с ней. Мы согласились оставаться просто друзьями. И я сказал, что тоже хочу этого.

– Просто у меня крышу сносит, когда я вижу, во что вляпались мои друзья, – ловко замаскировался я, махнув рукой в сторону Хлои и Беннетта, – совершенно не могу их понять.

После этой тирады все снова умильно уставились на нас, с большим интересом наблюдая за каждым нашим взглядом и движением. Яростно зыркнув на них, я встал. Стул отодвинулся со скрипом, делая мою неловкость еще более явной. Я привык быть центром внимания этой группы, подшучивать над ними или отвечать на шуточки. Но сейчас все было по-другому. Я легко отмахивался от шпилек насчет расписания моих свиданий или красочного любовного прошлого, но сейчас, вступив в эти новые отношения с Ханной, я почувствовал себя уязвимым. Непривычно было выступать в такой роли, становясь мишенью многозначительных взглядов.

Я вытер потные ладони о штанины.

– Давай… Я не знаю.

Я отчаянно оглядел бар. Надо было оставаться у меня на диване, может, еще разок потрахаться в гостиной. Не стоило высовываться, пока мы не определились.

Ханна подняла на меня глаза, в которых прыгали знакомые насмешливые огоньки.

– Давай что?

– Давай станцуем.

Я сдернул ее со стула и вытащил на пустую танцплощадку, запоздало сообразив, что это даже хуже того, чего я пытался избежать. Я вырвал нас из тесного кружка за столом и перенес практически на сцену. Ханна шагнула ко мне, сомкнула мои руки у себя на талии и, погладив мою грудь, запустила пальцы в волосы.

– Дыши, Уилл.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнул. Никогда еще я так не смущался. А если подумать, я вообще никогда не смущался.

– Ты совсем ошалел, – рассмеялась она мне в ухо, когда я притянул ее ближе. – Никогда не видела, чтобы ты был настолько не в своей тарелке. Следует признать, это даже мило.

– Это был охренительно странный день.

Мэдди поставила какой-то сладенький инди-рок, а в той песне, что звучала сейчас, даже не было слов. Она была довольно заунывной, но ритм как раз подходил для того танца, который мне хотелось станцевать с Ханной: медленного, в обнимку. Под эту мелодию я мог делать вид, что танцую, а на самом деле просто пару минут пообниматься с Ханной вдалеке от нашего стола.

Медленно кружась, я оглянулся и обнаружил, что друзья больше не смотрят на нас – они вернулись к своему разговору. Хлоя оживленно что-то рассказывала, размахивая руками над головой, и я почти не сомневался, что она изображает какое-то свадебное фиаско. Теперь, когда странноватый момент «Ревизии Уилла» миновал, я разрывался между желанием остаться на площадке с Ханной и вернуться к столу, чтобы послушать свежие новости о многочисленных несчастьях, свалившихся на голову Беннетта и Хлои. Похоже, это были похождения эпического масштаба.

– Мне нравится быть с тобой, – сказала Ханна, вновь врываясь в мои мысли.

Может, все дело было в барном освещении или в нынешнем настроении Ханны, но сегодня ее глаза казались почти голубыми. Это заставило меня вспомнить о весне, в полную силу расцветающей над Нью-Йорком. Мне хотелось, чтобы зима ушла. Мне хотелось, чтобы изменилось все вокруг, хотелось почувствовать, что перемены происходят не только со мной.