Четвертый Рейх - Виктор Косенков

— Вот тебе раз. — Игорь улыбнулся. — Еще ничего не дали, а уже одолжение.

— Ну, не бойтесь. Это не обременительно. Знаете, о чем мечтают все дети?

— О чем же?

— Они хотят стать космонавтами. Полететь к далеким звездам. Найти там других существ… Вот вы, например, реализовали свою мечту. А я хочу вас кое с кем познакомить.

Фюрер отдернул занавеску.

На большой белой кровати лежала маленькая девочка. Она была очень худенькая, и от этого кровать казалась огромной.

Когда Игорь и Дитрих подошли к ней, лицо девочки озарилось улыбкой, она резво подскочила, встала на кровати и обхватила фюрера худенькими ручками.

— Папа!

«Вот тебе раз…» — ошеломленно подумал Игорь.

— Да, Гретхен, я пришел. Извини, что не смог прийти раньше, ты же знаешь, у папы много дел.

— Я знаю, — улыбаясь, ответила девочка. — Сестра Лиза мне говорила. Она всегда обо мне заботится, а сестра Марта не дает мне леденцы.

— Ну, тебе нельзя много сладкого. Можно только чуть-чуть, — Дитрих достал из кармана яркую конфетку. Девочка радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши. Потом взяла угощение, развернула и засунула леденец за щеку. Села на край кровати, аккуратно разгладив подол длинной больничной рубахи, и посмотрела на Игоря с нескрываемым любопытством. — А это кто?

— А это, Гретхен, Игорь Богданов. Он русский.

— Русский? — Девочка округлила глаза.

— Да, и еще он космонавт. Самый настоящий. Он прилетел с далеких звезд. Так что, можно сказать, что он инопланетянин.

Только сейчас Игорь увидел на прикроватном столике стопку детских рисунков. Звезды, хвостатые кометы со свастикой в центре, ракеты похожие на сигары и странные зеленые человечки… И еще принцессы. Все, что так интересовало девочку в ее возрасте.

— Ух ты! — Гретхен соскочила с кровати. Фюрер открыл было рот, но девочка шустро одела на ноги тапочки и Дитрих промолчал. Она взяла Игоря за руку. — Вы, правда, космонавт?

— Правда, — кивнул Богданов, не зная, как себя вести.

— И вы русский?

— Да… — Игорь снова кивнул, а про себя подумал: «Что они на этом, зациклились?»

— И видели другие звезды?

— Видел.

— А там живут инопланетяне? Ну, такие зеленые и с рожками?

— С рожками? — Богданов покосился на фюрера. То едва заметно моргнул. — Да. Я видел настоящих инопланетян. Зеленых, с рожками. И с большими такими глазами.

— Как у меня? — показала девочка на рисунки.

Игорь взял несколько листков, с серьезным видом посмотрел на них. Ткнул пальцем в какого-то лягушонка в скафандре.

— Вот этот не очень похож.

— Почему? — Девочка обеспокоенно засуетилась.

— Нужно добавить рожек. У них три такие антеннки. И еще глаза синие.

— Ой, так я перерисую…

Игорь посмотрел на Дитриха. В глазах фюрера мелькнуло что-то. Мелькнуло и пропало.

— Рисуй-рисуй, Гретхен, а нам с дядей космонавтом надо пойти по делам.

Девочка кивнула, сосредоточенно малюя карандашами по бумаге.

Дитрих Мюллер кивнул Игорю. Тот аккуратно встал, и они вышли. Белая занавесь задернулась.

— Это ваша дочь? — спросил Богданов.

— Да, ее зовут Гретхен Мюллер. Маленькая девочка, к сожалению, больна.

— Чем?

— Это неизлечимо. Мы не можем вылечить. — Дитрих и Игорь шли по коридору, фюрер смотрел в пол. — Болезнь крови. Довольно распространенный случай, но, увы, тяжелый.

— Мне жаль…

— Да. Мне тоже. Так же, как и других детей, их родителей. До конца мы не смогли приспособиться к этой планете. Хотя и достигли в этом определенных успехов.

— Процесс адаптации может быть очень длительным, — осторожно ответил Богданов. — Может, наш доктор посмотрит ее? Наша медицина шла, возможно, разными путями.

— Если вы не против.

— Тогда нам надо вернуться.

— Мы успеем, — непонятно вздохнул фюрер. Он повернулся к Богданову. — Спасибо вам. Вы выполнили мою маленькую просьбу. Я хотел показать дочке настоящего звездного путешественника. И показал.

— Ну что вы… — Игорь неловко пожал плечами.

— Будучи государственным деятелем, очень трудно оставаться хорошим отцом. А теперь я вам покажу кое-что совершенно иное. Так сказать, в виде платы за вашу небольшую услугу.

И он повел Богданова дальше по коридору.

Они спустились на несколько этажей вниз. Навстречу им часто попадались люди в белых халатах. Охрана у дверей регулярно щелкала каблуками и вскидывала руку вверх. Поначалу Игорь пытался запоминать все повороты и переходы между этажами, но вскоре понял, что окончательно запутался.

Наконец, они миновали последние двери. Это помещение охранялось сильнее, чем остальные. Солдаты, стоявшие у входа, были вооружены и одеты в некое подобие бронежилетов. Для чего это было сделано, и от кого предполагалось защищаться, Игорь не понял.

Пройдя через вполне современный воздушный шлюз, Богданов и Дитрих попали в лабораторию, которая смотрелась невероятным диссонансом по сравнению с остальными комнатами. Белые стены, никакой отделки. Обычный серый потолок, электрические кабели, системы вентиляции.

Игорь замер на пороге.

— Впечатляет? — поинтересовался фюрер. — Признайтесь, вы не ожидали? Вся эта архитектура, колонны, портики, орлы и горгульи, все это несколько архаично и настраивает на определенный лад, не так ли? Патриархальное общество, застывшее средневековье. Красиво, но… Мы не смогли бы добиться тех успехов, которым мы обязаны жизнью, если бы не верили в науку. А наука чужда сантиментов, так же как и политика. Украшательства — не ее конек. Мы умеем оптимизировать, умеем добиваться успеха там, где, кажется, нет для этого никаких предпосылок. Конечно, нам приходится многим жертвовать ради этого. Ради движения вперед. И знаете, что я вам скажу, мы готовы и дальше идти этим путем. Немцы всегда были на передовом крае. Науки или войны, не важно!

Фюрер что называется — завелся. Глаза его горели, голос дрожал. Этот человек умел говорить с трибуны и, видимо, часто это делал.

— Мы вышли в космос, раньше, чем все остальные народы. Мы освоили другую звездную систему. Мы живем в условиях, которые чужды обычному человеку. Из ничего, из дикой, безумной планеты мы подняли город, мы развернули производство, машиностроение. Науку! Это наше предназначение, наша судьба. И в этом величие истинно арийского духа!

Игорь молчал. В речи был какой-то особый подтекст, как и во всей этой прогулке. В больной дочери, в современной лаборатории… Фюрер мастерски вел пришельца-капитана к чему-то важному. Но к чему? Готовил к тому, что у его народа есть еще сюрпризы?