Сад камней - Яна Дубинянская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 77
Перейти на страницу:

Вскинул голову Яр. Я напряглась, чувствуя, что вот оно наконец проявляет себя, проглядывает на свет — червоточина, черное вкрапление внутри медового янтаря, маленькая мушка, вечность назад принесенная в жертву его будущей уникальности и ценности — а этого нельзя, нельзя никогда, и лучше не слышать:

— Какая девочка?

— Ну, твоя, балетная. Юлька.

— Как пропала?! — вступил Яр, и Пашка перевел на него взгляд недоуменно, а затем на его лице зримо отразилась логическая цепочка, кивнул понимающе:

— Да примерно так же, как и Маринка. Все вещи остались в номере, а ее нет нигде, и уже автобусам отходить… Потом заявили, конечно, в милицию. Вроде бы ее видели какие-то свидетели где-то на вокзале. Но, короче, так и не нашли, — обернулся ко мне. — Как и тебя, кстати.

Я повернула голову:

— Она же тебе звонила, Яр.

Он повторил без интонации, отзвуком, эхом:

— Звонила.

Прикрыл глаза, шевельнул губами, вспоминая, прикидывая. Посмотрел в упор:

— Шестнадцатого. А потом я, когда приехал, не смог ей дозвониться. И… не придал значения. Я искал тебя.

И стало очень тихо. Надо было принять, понять, осмыслить. Юля, единственная, кто имел хоть какое-то значение там, в отброшенном за ненадобностью мире, за границей заколдованного леса, зимы, станции Поддубовая-5. Моя осознанная и признанная вина перед ней, девочкой, которая светилась, — оказалась в разы страшнее и непоправимее, чем я думала. И уже поздно куда-то бежать, что-то делать, даже если б я и могла; слишком давно, древняя сосновая смола застыла в неизменную каменную данность, и придется с этим жить дальше.

Теперь понятно, зачем он тут оказался, Пашка. Видимо, я должна была узнать именно от него: роли расписаны четко, поворотные пункты точно расставлены по ключевым сценам. И Яр тоже узнал от Пашки, только что, — чем и доказал свою непричастность к авторству этой постановки. Ну хорошо. Посмотрим, кто появится следующим. Что будет дальше. Надо же, а я сомневалась, произойдет ли хоть что-нибудь.

А маленькая давно не подавала голоса, вспомнила я со внезапной паникой, как о невыключенном утюге, тоже мне, ситуативная мать; а если она уже надрывается черт-те сколько?! А я сижу тут на кухне, пью чай, треплюсь и не слышу… Набросила на плечи гардус, кивнула, ничего не объясняя, Пашке с Яром, вышла в зимнюю вечернюю мглу, в несколько скрипов по снегу проскочила к себе. Не спишь?

Она не спала и не плакала, сидела в колыбели и сосредоточенно вертела в пальчиках свою любимую игрушку — яшмовый кулон. На кожаной оправе давно вилось по кругу дополнительное тиснение от четырех новеньких острых зубов. Подняла головку, улыбнулась, что-то сказала весело и беззаботно.

Я взяла ее на руки, завернула в одеяло — нечего возиться с комбинезоном, тут два шага всего. Интересно, кстати, где мы размещаем Пашку — тоже у Отса, рядом с коллекцией? Да ну, что за чушь, не собирается же и он здесь навеки поселиться. Взбежала по крыльцу, мимолетно вспомнив старуху Иллэ: так странно, казалась вечной, а теперь уже, наверное, больше никогда сюда не вернется. Вошла на кухню, и Пашка с Яром синхронно подняли головы навстречу.

— Проснулась? — риторически спросил Яр.

Пашка не спросил ничего. Смотрел на маленькую, не отрываясь, как будто видел впервые; а впрочем, он действительно ее впервые и видел, что он мог разглядеть тогда, в лесу, в глубине плетеного сооружения на полозьях, меньше всего похожего на детскую коляску, заблудившийся, полузамерзший, деморализованный?.. И потом, это же Пашка. До него всегда медленно доходили самые очевидные вещи.

— Маринка, — наконец выговорил он.

Это слово прозвучало не то обвинением, не то укором, не то краткой историей жизни с полным комплектом воспоминаний и длинных взаимных счетов. Чем угодно, только не моим, простым и обычным, именем.

* * *

Янтарь — смола ископаемой сосны эпохи мела и эоцена, очень давно, как раз когда вымерли динозавры. Название литовское, окраска от золотистой и медовой до красновато-коричневой. Еще бывает белый (костяной), черный, слоистый, облачный, пенистый. Блестящий или реже матовый, и часто с инклюзами — включениями растений, пауков, клещей, насекомых.

Его можно растворить в спирте или ацетоне, можно поджечь в пламени свечи, и пускай себе горит со всеми своими инклюзами, а мы вдохнем напоследок аромат смолы, и ни о чем не будем жалеть. А если потереть, потревожить, то возникнет электрический разряд, затрещит, заискрит, ударит током… не больно. Чтобы по-настоящему больно — это не к янтарю.

Ну, где ты там застрял? Долго еще собрался разглядывать в лупу этих несчастных мошек? Им все равно ничем уже не поможешь. Летим.

У меня тут есть кое-что поинтереснее янтаря.

Глава третья ФЛЮОРИТ

— Так давай снимем. Эдуардыч найдет бабло…

— Смеешься?

— Почему? Эдуардыч тебе и не такое прощал. Он же знает, что ты крейзи, как все гении.

— Сам ты крейзи.

— Дык с кем поведешься.

Пашка довольно расхохотался; доносившийся из-за двух ставен и одного стекла звук усилился, и я почти физически почувствовала, как напрягается Яр, как щелкает пультом, прибавляя громкость на видеоплеере. Яр, которого мало что в мире могло вывести из себя.

Пашка приходил ко мне ночью, и мы, конечно, переспали, и нам было, кажется, хорошо — черт, я ничего не помнила точно, я же спала, я так до конца и не проснулась, и в какой-то момент — приснившийся, настоящий? — вроде бы даже усомнилась: а может, и не он, может, Яр?.. И поразилась жуткому равнодушию этой мысли. А затем заплакала девочка, потому Пашка, наверное, и не остался; едва одевшись, бежал во тьму, в мороз, и я не удивилась бы, если б к утру его уже не было здесь вообще.

Но Пашка был. Не знаю, где именно он переночевал, но с утра, когда я выскочила в зимнюю кухню нагреть воды для молочной смеси, он уже вовсю хозяйничал там, варил кофе, заглядывал во все кастрюли, баночки и коробки, пробовал пальцем что-то тягучее, нюхал щепотки трав. И мы как-то сразу, без неловких пауз, вступили в легкую, ни к чему не обязывающую болтовню, позавтракали вдвоем, потом переместились ко мне, и маленькая тянулась за дразнящей Пашкиной пятерней, похожей на шевелящегося спрута, и смеялась вместе с нами — а потом я взяла да и рассказала ему про сценарий. И Пашка тут же предложил: давай снимем. Он всегда вызывался работать со мной мгновенно, на этапе неоформленной еще идеи, уж точно до того, как читал сценарий.

Я болтала с ним, и наползало странное, обманчивое ощущение, будто мир наконец разомкнулся. Что где-то там, за пределами некоего радиуса, очерченного вечной зимой и кружевным заколдованным лесом, по-прежнему идет жизнь, клубятся интересные события, даже снимают кино! Веселая работа для легких на подъем рисковых людей. Было что обсудить, распланировать, задумать — а там рвануть и попытаться. Как будто и не было ничего. Никаких загадок, никаких несообразностей и чуждых закономерностей искаженного и замкнутого мира станции Поддубовая-5, потерявшей актуальность и силу. Поскольку я уже написала сценарий. Почти собрала воедино свой будущий сад камней.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?