Формальность - Павел Юрьевич Фёдоров

ждёт. Долго искали этого «лаборанта», пока не сообразили вообще о ком идёт речь. Вот с тех пор за Игорем и висит прозвище не иначе как лаборант, в память о тех поисках, хотя он руководитель большого сектора – целого направления в Академии. Я бы даже сказал, что сейчас на Конференции идёт речь о выделении его направления исследований в отдельную самостоятельную область что ли в науке. Особенно в последние месяцы, просто гигантский прогресс, как прорвало, готовили, готовили и на тебе результат, сразу, полностью завершённый Тор, как взрыв прямо. Хотя, как говорит Игорь, Тор именно так только и мог проявить Себя…

– Олег, а можно мне прийти на Конференцию?

– Ну, я тебе выпишу пропуск, если хочешь, завтра правда уже последнее заседание, потом все разъедутся, приходи, это интересно.

Женя долго не решалась войти в Башню, где располагался большой конференц-зал, всё ходила по улице и уговаривала себя подняться по лестнице. Наконец она вошла в фойе, он был забит народом, все галдели что-то громко обсуждали, перебивая друг друга, смеялись. Видимо заседание только что закончилось и учёные ещё не желая расходиться, пытались пообщаться в последние минуты перед отъездом. Игорь стоял в центре большого скопления людей и немногословно отвечал на вопросы. Он был в великолепно сшитом по нему костюме, аккуратно подстрижен и побрит, прямо как с картинки. Как же он сейчас отличался от того мрачного бродяги, которого она выгоняла со сцены и из студии. Он был очень бледен, сутулился, Женя физически чувствовала, как он устал. Она села в углу в глубокое и мягкое кресло, буквально спрятавшись в нём и смотрела из своего укрытия только на Игоря. К нему без конца подходили, жали руку, что-то показывали, спрашивали, пытались доказать и со всеми он был внимателен, старался ответить, посмотреть, быстро прочитать, он рассеянно еле заметно улыбался и немного щурился.

Вечером Женя сидела, по обыкновению, в своём кресле, смотрела в аквариум и даже не пыталась разговаривать сама с собой, она просто молчала. Диалог был остановлен.

– Не пытайся уйти от себя, некуда тебе больше пойти, признайся себе во всём, – голос был неумолим, он настойчиво напоминал о себе, хотя она всеми силами пыталась защищаться от его назойливого присутствия.

– В чём признаться, в том, что я оскорбила человека, унизила его и ради чего, просто ради своих принципов, а скорее ради своих комплексов? Все пройдёт, и это тоже пройдёт, забудется со временем.

– Нет, не об этом ты думаешь, не о том, что ты его оскорбила…

– Конечно не о том, да как мне себе признаться то в этом, ведь всё же было ясно с самого начала… – Женя закрыла лицо руками, она видела осунувшееся, усталое лицо Игоря, которому хотелось уйти куда-нибудь, посидеть, а ещё лучше полежать, отдохнуть, – да какое я имею право кому-то приказывать, требовать…, да даже просто просить о чём либо, кто я такая, что я в конце концов сама-то могу!? Вот он стоял тогда в студии и так просто – давай стену уберём, а здесь отодвинем…, ты понимаешь это, да нет для него никаких преград или трудностей…, захочет стену уберёт или новую поставит, может дом, город, страну, да всё что хочешь может снести или заново построить, он всё может, да даже не он – Они, Они всё могут…, а я? Что я могу? Нет, это не унижение, это насилие, вот что это такое – Насилие! И именно из таких мелочей рождаются самые чудовищные преступления против человечества, против жизни, против природы, вот из таких, казалось бы, незначительных мелочей…, вот что страшно, и я оказалась способна на это…, мне даже не плакать хочется, а выть от отчаяния, но что я могу теперь изменить, что?

– Он тебе об этом говорил, вспомни…

– Говорил, в жизни всегда так, тебя предупреждают, прежде чем сделаешь или даже подумаешь, а последствия всегда необратимы, это наказание мне за самомнение, за иллюзии.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Меня не беспокоит жизнь как люди

Не значу Я в твоей судьбе ни в чём!

– А разве можно говорить не зная жизни

Судьба жестока и мне лишь в назиданье

Не ведаю о том куда потом идти

Что жизнь одна на всех как оправданье

В мечтах пройти свой век и всё забыть

Мой долог век и заслужил ли я прощенье

Не в этом всём лишь суть моя

Тогда же в чём? – Ответь без сожаленья!

– Он только в том – что скажет Человек!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Женя тяжело поднималась по лестнице, она сегодня ночью так и не смогла уснуть. К утру острое состояние отчаяния притупилось от усталости, веки были тяжёлыми, мысли путались, но она заставила себя переключиться от самокопания к сегодняшним текущим делам, успокаивая себя, что в конце концов она же будет всё также встречаться и дружить с ними, пусть и отдалённо, через Любу и Костю…и, наверное, это правильно. Подойдя к своему кабинету Женя открыла дверь хотела войти, но неожиданно задержалась, потом повернулась подошла к комнате ребят и тихо тронула дверь, она была не заперта и приоткрылась. На самом краю дивана, скрючившись, в майке, трусах и носках спал Игорь. Костюм и рубашка висели на вешалке. Женя постояла немного, грустно смотря на него, потом очень тихо прикрыла дверь и пошла к себе в кабинет. Там она достала из шкафа плед и небольшую подушку, вернувшись в комнату к ребятам, она накрыла аккуратно Игоря пледом, а потом попыталась подпихнуть подушку ему под голову, но он неожиданно застонал. Женя постояла над ним, немного раздумывая, потом неожиданно сняла туфли и быстро начала снимать с дивана какие-то приборы и аппаратуру, укладывая всё на пол. Потом она приподняла Игоря за плечи и быстро села на диван, поджав под себя ноги, положила его голову к себе на колени. Игорь не проснулся, не издал ни единого звука, даже не шелохнулся. Женя чувствовала, как он стал постепенно расслабляться, успокаиваться, вытянулся на диване наконец во весь рост и крепко спал.

Прошло несколько часов, Игорь открыл глаза и первое что он увидел, была глухая стена за окном. Он лежал на спине и смотрел ни о чём не думая на эту стену, потом поднял глаза, сверху прямо перед ним на него смотрела, улыбаясь Женя.

– Ты спишь как Лёшка, тихо-тихо и вздрагиваешь.

– Жень…, – Игорь хотел встать, но Женя остановила его, накрыв ему рот своей ладонью.

– Ничего не говори…, помолчи, ты просто ещё спишь, а я охраняю