Стальные зубы субмарины - Сергей Зверев

Полундра тем временем, закинув за широченную спину автомат и запихав отобранный у террориста магазин в карман, подкрадывался к очередной жертве. Его земляки не подводили: арабам было некогда голову поднять, а не то что по сторонам оглядываться. Если так пойдет дальше, можно будет разделаться со всеми. Кстати, где они? В одно мгновение оценив обстановку, Сергей насчитал на палубе еще двоих, кроме того, к которому он приближался. Что ж, меньше народу – больше кислороду, как говорят подводники. Он почему-то считал, что их больше. Возможно, что Петро с Мишаней все-таки умеют стрелять. До яростно отстреливающегося террориста оставалась пара шагов, и их Полундра преодолел с особой осторожностью, совершенно не возмущая воздух звуками. О том, что у людей есть чутье, которое иногда проявляется в виде глаз на затылке, он знал не понаслышке. У самого оно было не таким сильным, как хотелось бы, но водились у него товарищи, которые могли хоть газеты спиной читать. Поэтому моряк ни капли не удивился, когда боевик ни с того ни с сего вдруг перестал стрелять и обернулся. Спасти это его не могло, удар ножа был выверен и точен. Но за миг до того, как полоска стали вошла сверху вниз над ключицей, повернулась на девяносто градусов и выскочила обратно, экстремист издал тревожный крик, оборвавшийся с поворотом ножа, но всполошивший его товарищей. Обернувшись на вопль, они заметили Сергея и, не колеблясь ни секунды, переключили огонь на него. Это было скверно. Зацепив второй автомат за лямку, он кувырком ушел в тень надстроек. Арабы промахнулись, но не отстали. Уже не обращая внимания на буксир, они поползли в сторону новой угрозы, прикрывая друг друга. Полундра пальнул, чтобы немного убавить им прыти, и проверил вооружение. Два автомата и три магазина. Один полный, два нет. Террористов тоже двое и, судя по тому, что они не бросились бежать и не растерялись, оказавшись меж двух огней, калачи они тертые и хлопот доставят немало.

Дверь напротив него плавно пошатнулась и стала нарочито медленно открываться. Полундра хотел было прошить ее из автомата для пущей надежности, но потом передумал – вряд ли боевики стали бы вот так демонстративно себя обнаруживать. Краем глаза поглядывая на палубу, он навел один автомат туда, а второй на дверь и стал ждать продолжения. Из приоткрывшихся дверей показались пустые руки, а за ними медленно высунулась седая голова. Пара внимательных и настороженных глаз уставилась на Сергея.

– Свои! – сам не зная почему, по-русски представился Полундра.

Незнакомец всплеснул руками:

– О, зохен вей! Какое счастье! Я еврей, это мой корабль, его захватили арабы! Я тоже свой!

Говорил он на русском почти без акцента, что Сергея в общем-то не удивило. Выбравшись из своего укрытия, Зетлер приблизился к нему, сидевшему с двумя автоматами, и запросто предложил:

– Дай мне один! Я воевал, я умею с ним обращаться! Вдвоем против троих воевать легче, чем одному.

– Троих? – Полундра насторожился. – Где еще один?

Еврей пожал плечами:

– Он ушел с палубы незадолго до твоего появления. Где-то внутри засел. Самый опасный из них, кстати…

Пули не дали ему договорить, впившись в переборку прямо у него над головой. Он нырнул на пол, умоляюще глядя на Сергея:

– Меня же убьют! Дай мне хоть пистолет!

Сергей резко высунулся из-за угла и одной очередью прижал к палубе нападавших. Те оказались к этому не готовы. Кто-то коротко вскрикнул – старания моряка не пропали даром, один из них получил пулю. Отстегнув пустую обойму от «калаша», Полундра кинул его оперативнику. Тот взроптал:

– А патроны?! Или ты предлагаешь мне идти врукопашную?

– На. – Сергей бросил ему целый магазин. – Это все, что есть. Сможешь удержать их?

– Постараюсь, – радостно заявил Зетлер, с завидной сноровкой прилаживая рожок на свое место. – Ты ведь подстрелил одного, теперь легче. Ты за третьим?

Полундра кивнул, направляясь к входу в кубрик:

– Знать бы, где он…

Хаким обнаружил себя сам: с мостика ударил пулемет и раздался его голос:

– Вы чего разлеглись? Где остальные? Бейте неверных! Я, по-вашему, один воевать должен?

– Здесь остались евреи! – заорал боевик с палубы. – Нас окружили! Нас только двое, Махмуд ранен!

Зетлер торопливо перевел суть разговора Полундре. Тот молча кивнул и жестами показал, что отправляется наверх. Оперативнику стала ясна его задача, он должен был убедить арабов, что оставшийся еврей – это он, и причем в единственном числе. Зетлер протянул Сергею ладонь и вполголоса произнес:

– Действуй, у тебя получится. А я тут маленький цирк устрою…

Моряк не стал уточнять, что за представление собрался давать незнакомый, но вызывающий доверие израильтянин, и скрылся в надстройке, отыскивая вход на капитанский мостик. Уже изнутри он услышал неясные голоса, вслед за которыми послышалась оглушительная канонада пулеметных и автоматных выстрелов. Что говорил Зетлер, для него осталось неизвестным, но результат был налицо: арабы впали в неистовство и молотили со всей экстремистской ненавистью. «Не перестарался бы еврей, – подумал Полундра, осторожно крадясь по трапу. – А то вон как распалились, бандюги!» Сверху все громче доносился грохочущий стрекот «negeva». До мостика было рукой подать.

Полусорванная с петель дверь с грохотом отлетела под ударом ноги. Неожиданно показавшийся в проеме араб, весь перепачканный в крови, засохшей и свежей, держал в руках пулемет с раскаленным дымящимся стволом. Сбоку болтался еще хороший кусок ленты с желтыми патронами. Сергею оставалось только одно: рванув спусковой крючок, он изо всех сил толкнулся ногами назад и полетел спиной вниз с трапа, стреляя в выскочившего, как чертик из табакерки, террориста. Его враг начал стрелять почти в то же самое мгновение. Пули огненным вихрем обдали лицо Полундры, пролетев всего в нескольких сантиметрах, и со звоном и треском сокрушили переборку прямо напротив того места, где только что находился моряк. Сергей свалился на спину, автоматически смягчив падение руками и, не останавливаясь, сделал кувырок назад, чувствуя, как рядом с его телом взрываются под ударами кусочков свинца доски и тонкая жесть пола и трапа. Опустевший автомат сиротливо замолк еще во время прыжка, но и у араба закончилась лента.

Бойцы замерли, поймав взгляды друг друга. Черные, мутные от ненависти глаза сверлили Полундру, источая звериную силу. Он уже видел такое, и не раз, поэтому его голубой взор только сосредоточенно потемнел. Страху не было места. Двое людей, уделом которых была война, умевших действительно классно и профессионально отнимать жизни врагов, столкнулись лицом к лицу. За плечами у каждого была своя правда, у одного – жестокая, нетерпимая ко всем, кто не исповедует ваххабизм, у второго – присяга на верность родине и клятва защищать ее граждан. Опыта обоим было не занимать. Только получали они его по разные стороны баррикад. Павлов – выполняя боевые задачи, поставленные перед ним государством. Ассади – казня заложников и совершая теракты. И сейчас им предстояло решить, кто из них будет продолжать дышать воздухом этой планеты, а кто останется здесь навечно.