Лев пробуждается - Роберт Лоу

Последнее кадило качнулось прочь, оставляя за собой рассеивающийся дымок, и Хэл поднялся на ноги, обернувшись к отцу.

— Тебе здесь не место, — сказал он с укором, раздувая угли спора, полыхавшего между ними вчера ночью. — Я оставил тебя в безопасности убирать урожай в Хердманстоне.

Отец с прищуром устремил на него сердитый взгляд. Ветерок теребил его серые, как сталь, волосы. Сэр Джон Сьентклер — Древлий Владыка Хердманстонский, как его кличут, — был краеугольным камнем этого места дольше, чем стоит свет; во всяком случае, так казалось Хэлу.

— Пропахахова сию межу вчера ночью, — огрызнулся он. — Со своей стороны, аз думах, ты воротишься давным-давно. Послахом тебя в Дуглас три месяца тому, ныне же нахожу тебя шляющимся с крамольниками и женой иного мужа.

— Ты… я…

Хмыкнув, отец положил железную ладонь Хэлу на предплечье.

— Не таращись, аки сырое яйцо, — мягко укорил он. — Покричахова друг на друга, и на том покончено, обратно не воротишь.

Правда правдой, но она была Хэлу не по нутру, потому что ввергла его вместе с отцом и подначальными в кольца того самого троянского змея. Древлий Храмовник, возвращаясь в Рослин позаботиться о своих правнуках, рассказал отцу Хэла, что затеял его сын. Хуже того, не в силах удержаться от участия в любых нападках на англичан он отрядил рослинских людей на подмогу Уоллесу, а сам остался дома.

Последнее палило Хэла подспудным огнем гнева. Сам остался в Рослине, отправив своего распорядителя — и Древлего Владыку Хердманстонского. А он ведь не моложе, свирепо думал Хэл, но выглядит куда достойнее, так что не будет открещиваться, ссылаясь на преклонный возраст или на то, что боле некому озаботиться безопасностью Хердманстона.

— Не имам доброго ратного комоня, и посему ныне не могу ездить, аки нобиль, — внезапно заявил отец с видом невинным, как монашка.

— Балиус не мой. Он принадлежит графу Бьюкену, и мне поручено доставить его обратно целым и невредимым, — парировал Хэл, заметив хитрый взгляд старика.

Погладив растрепанную бороду, тот кивнул.

— Истинно так, добро, так и слыхом. Жеребец да кобылка обратно к Комину — юный Брюс настроен щедро. За сим жаль, ибо мне хотелось бы выступить на великую сечу, как пристало рыцарю, единый токмо раз.

— Сие занятие молодых, — отрезал Хэл, игнорируя тоскливое вожделение во взоре отца. Забота ожесточила его. — Потому-то Древлий Храмовник и отсиживается дома, послав вместо себя распорядителя. Рассудок поведает тебе, где надлежит быть. Заметь также, что здесь ни единого челядинца графа Бьюкенского, до сей поры сидящего на своем заборе, — равно же и Брюса, каковому причитается быть на стороне англичан. Кроме нас, оказавшихся не в том Богом проклятом месте.

— Цыц, — тоном мягкого увещевания произнес отец. — Древлий Храмовник пребывает в Рослине, поелику нельзя, дабы он вовлек орден в сию распрю. Ты же волен идти — лишь я послан сражаться в сей стычке.

И поглядел на лицо сына, задыхающегося от негодования, твердя, что не может покинуть родного батюшку на верную смерть.

— Верную смерть, ой ли? — приподнял бровь отец. — Ей-богу, ты зело уж принижаешь то, что есть у меня в закромах в сии дни. Паче того, ты даже не помышлял о своем старом отце, егда бряцал про графиню и тайну. Ты исхитрися запутаться в деяниях Брюса, Баллиола, Комина и сего Уоллеса. Зажь дома у тебя не полишися ничего, кроме каменного крестика.

Тут напряжение покинуло его, и отец немного походил туда-сюда.

— Разумею, почто ты делаешь сие, мальчик, — помягче сказал он, покачивая головой. — Мне тоже их недостает. Тужить правильно и прилично, но то, что творишь ты… пагубно.

Он замолчал. Что бы Хэл ни сказал, это привело бы только к спорам и озлоблению, и он промолчал — в глубине души чувствуя стыд за то, ради чего забыл горе, и ощущение, что оно покидает его, рассеиваясь, будто зябкая туча. Отец махнул на его молчание рукой в железной рукавице.

— В безмолвии есть толк. Нет смысла пущать пар, аки кипящий котел. Облачихся во все сие железо по приказу нашего сеньора, каковой еко вознамерился ставить Сьентклеров под удар, благослови Господь неразумного ветхого дурня. Посему я прибыл сюда сплясать на сем поле, а не держать обок тростниковый пламенник. Не имам ратного комоня, зато буду имати под началом малую толику рослинских пик, иже горе не беда. А обсуждать нам надлежит сию тайну савояра и кому ты должен сказанную распутать.

— Уоллес… — неопределенно промолвил Хэл, и его отец кивнул, поджав губы так, что кончики усов оттопырились, как сосульки.

— Он просит тебя рассмотреть сие, подлинно. Но Брюс али Комин в оную вовлечен, вернее верного… сиречь не верь никому. — Он обратил на сына долгий немигающий взор припухших глаз. — Бди: не йми веры никому. Даже Древлему Храмовнику.

— Что это значит? — требовательно спросил Хэл, и отец, закатив глаза, воздел руки горе.

— Яйца Христовы — да простит меня Господь — внимаешь али нет? Не йми веры никому — сэр Уильям порядком расспрашивает меня о сей оказии аки ненароком. Человек предан кровавому смертоубийству, и сверши сие отнюдь не благородный рыцарь. Мне ведомо, же сэр Уильям наш кровник в Рослине, но уж дюже он верток, засим не йми веры никому.

Он поглядел на сына, и его суровый взор был преисполнен таким отчаянием, что Хэл проглотил возражения, вертевшиеся на языке.

— Свершивший подобное убийство заходит сбоку, аки кочет, дерущийся на куче навоза, — уныло продолжал отец. — Даже из мрака.

Сграбастав сына за оба запястья, он внезапно привлек его для поспешного объятья. Хэл ощутил холод кольчуги на его плечах, и наплечник с дрожащим крестом оцарапал ему щеку. Потом столь же внезапно отец отступил, чуть ли не оттолкнув Хэла прочь.

— Вот, — хрипло изрек. — Узрю тебя по ту сторону сей затеи.

Хэл только смотрел, не находя слов, онемев и оцепенев. Проводил взглядом закованную в броню фигуру отца, затопавшего в толпу, ощутил тяжесть на плече и, обернувшись, увидел прищур Сима.

— Сиречь сэр Джон ратует? — вопросил он, и Хэл смог лишь кивнуть.

— Неразумный ветхий дурень, — покачав головой, ляпнул Сим и тут же поспешно добавил: — Не в обиду будь сказано.

— Без обид, — отозвался Хэл, к которому наконец вернулся голос. И более твердо добавил: — С ним ничего не стрясется, ибо мы будем прикрывать ему спину. Сыщи юного Джона Фентона, рослинского распорядителя, — отец там, значит, будем и мы.

— Годится, — провозгласил Сим, радуясь, что планы на день хоть как-то определились. Потом ткнул грязным большим пальцем на притаившихся у него за спиной; тут до Хэла постепенно дошло, что это Лисовин Уотти, Куцехвостый Хоб и остальные, сконфуженно прячущие глаза. Сердце у него упало.

— Вы упустили савояра, — негромко проронил он.

— И да, и нет, — начал было Лисовин Уотти, но Куцехвостый заставил его смолкнуть, выступив вперед.