Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - Мэг Джей

Сиротка Энни в своей песенке пела о том, что «если на тебе нет улыбки, ты не полностью одет». Но улыбка имеет разный смысл для разных людей в зависимости от того, какими правами и властью они обладают. По данным исследований в этой области, улыбки на лицах людей, наделенных правами, соответствуют внутреннему состоянию удовлетворения и счастья, тогда как бесправные люди улыбаются для того, чтобы окружающие чувствовали себя комфортно; между их улыбками и тем, как они действительно себя чувствуют, отсутствует прямая корреляция[447]. Иными словами, для имеющего права улыбаться естественно, в то время как для бесправного улыбка скорее стратегический инструмент, нечто обязательное. Первые улыбаются, когда им этого действительно хочется, а вторые — когда нужно.

Задолго до того, как поэтесса Эдна Сент-Винсент Миллей получила в 1923 году Пулитцеровскую премию, они с матерью и двумя сестрами жили как четыре сироты. С тех пор как отец Миллей ушел из семьи, мать с дочерьми переезжала из дома в дом; в сущности, они оказались бы на улице, если бы не многочисленные родственники, любезно распахнувшие перед ними двери. «Девочки стали для своей мамы “маленькими женщинами”, — пишет биограф Миллей Нэнси Милфорд. — Она постоянно предупреждала их о том, что они не должны никому доставлять ни малейших проблем или неприятностей. Она твердила дочкам, что нужно всегда быть аккуратными, чистыми и ответственными, и они относились к ее словам очень серьезно. И очень старались не показать родственникам, в основном тетушкам, своих истинных чувств или желаний»[448].

Такая огромная разница в правах ведет к однобоким и сложным отношениям между сиротами и окружающим миром, и даже между сиротами и их благодетелями, хотя сами благодетели далеко не всегда это осознают. Если люди с правами проживают свои дни, мысля в основном с точки зрения вознаграждения («Чего я хочу и как могу это получить?»), то бесправные намного больше думают о наказании[449] («Чего я боюсь и как мне этого избежать?»). А больше всего сироты боятся быть отверженными теми, кто в настоящее время их принимает, и, чтобы не лишиться их милости, чувствуют себя обязанными улыбаться и удовлетворять потребности окружающих. Они никогда не едят свой хлеб даром. Они платят за то, что получают. Они со всем соглашаются, стараясь всем угодить. Они со всеми ладят, чтобы ни с кем не ссориться. Из-за такого поведения сверхнормальные дети очень часто чувствуют себя кем угодно, только не героями; они могут чувствовать себя домашними любимцами, чем-то для узкого применения, горничными и даже проститутками, которых держат при себе только до тех пор, пока те не причиняют неприятностей и обеспечивают комфорт, развлекают или предлагают какие-то полезные услуги.

Возможно, вам это покажется странным, но отличия в поведении между теми, кто обладает правами, и бесправными необязательно умышленные. Часто это вынужденные, автоматические, а иногда и неизбежные различия, которые, впрочем, от этого не причиняют меньше страданий. Указание на них может звучать как проявление неблагодарности, и это, конечно, несправедливо, потому что сверхнормальные люди вроде Нади, как правило, очень благодарные. Однако дело обстоит именно так. Отчасти горе, которое испытывают, но не показывают многие сверхнормальные люди, лишает их права на выражение полного спектра человеческих чувств: они не могут себе позволить быть неприятными или трудными хоть на минуту.

Актриса Мэрилин Монро, рожденная в 1926 году и нареченная Нормой Джин Мортенсон, никогда не знала своего отца. Мать же воспитывала девочку только изредка и недолго, между пребываниями в психиатрических лечебных заведениях, чаще всего с диагнозом шизофрения. По этой причине Норма часто жила в детских домах Лос-Анджелеса, а иногда ее в качестве пансионерки отправляли в разные семьи, которым платили за это пять долларов в неделю. «Семьи, в которых я жила, отличались одной общей чертой: им всем были нужны пять долларов, — вспоминала Монро в автобиографии. — Да и я была в доме полезной. Сильная и здоровая, я могла заниматься домашней работой почти наравне со взрослыми. А еще я очень быстро научилась никого не беспокоить разговорами или слезами… Я также научилась тому, что лучший способ избежать неприятностей — никогда не жаловаться и ничего не просить. В большинстве этих семей были свои дети, и я прекрасно знала, что они всегда стоят на первом месте… У всех у них было огромное преимущество перед Нормой: их не вернули бы в приют в случае неподчинения»[450]. Мэрилин Монро так и не избавилась от чувства уязвимости, ощущения, что она по-настоящему никому не нужна; она всю свою жизнь, укороченную самоубийством, пыталась быть чем-то большим, чем, по ее собственным словам, «передаваемым украшением, этаким бродячим котом, которого можно взять в дом и забыть»[451].

* * *

Надя одной из первых среди подруг вышла замуж. Как многие сверхнормальные люди, которые в той или иной мере чувствуют себя сиротами, больше всего на свете ей хотелось стоять для кого-то на первом месте. Она хотела занимать первое место в чьей-то голове. Ей хотелось семьи и комфорта собственного дома. Надя всегда говорила, что после смерти родителей многие добрые и щедрые люди заботились о ней и с радостью принимали ее в своих домах, но только в моем кабинете она призналась, что это совсем не то же самое, что собственный дом.

А еще оказалось, что Наде очень трудно решить, праздновать ли свадьбу. Такое, признаться, случается довольно часто. Свадьбы, как выпускные и праздники, — события социального характера, чаще всего регламентируемые социальными нормами. Однако сверхнормальные люди по определению ведут жизнь, не соответствующую никаким нормам. Следовательно, и события, предполагающие общение, напоминают им о собственном отличии от остальных. И дни, которые, как предполагается, должны быть счастливыми, могут оказаться одновременно и очень трудными для них.

Для многих сверхнормальных свадьбы сопряжены со сложными вопросами о том, что делать с проблемным родителем или сиблингом, и очень часто в приготовлениях к радостному событию, вместо того чтобы вдохновляться счастливым будущим, довлеет тяжелое прошлое. Наде казалось, что свадьбы созданы только для тех, у кого есть родные. У нее было много сомнений насчет того, кто должен повести ее к алтарю и кто будет смотреть на нее из первого ряда в церкви. Свадьбы устраиваются для людей, которые становятся семьей, напоминал ей жених. И вообще, на дворе XXI век: они могли устроить церемонию в любом месте по своему выбору. Они даже обсуждали возможность уехать куда-нибудь и пожениться вдали от дома; жених Нади любил и понимал ее и очень хотел, чтобы она была счастлива.