Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - Мэг Джей

А теперь сравните эти качества с тем, чего мы обычно ожидаем от детей, особенно от собственных. «Что такое нормальный ребенок? Разве он просто ест, растет и при этом мило улыбается? — спрашивает психоаналитик Дональд Винникотт. — Нет, он совсем не такой. Нормальный ребенок, если он уверен в поддержке отца и матери, жмет на все рычаги и использует любые возможности. В разные моменты он пытается подрывать ваш авторитет, разрушать, запугивать, вымогать, изводить, шантажировать и узурпировать власть»[440]. Дети вроде Сильвии Плат, Нади или других сверхнормальных не могут быть уверены в поддержке своих матерей и отцов; они не могут быть уверены, что те, кто их замещает, останутся с ними и помогут в любых обстоятельствах. Они знают, что им недостаточно быть просто нормальными детьми.

* * *

Будем предельно честны и признаем, что термин адаптивность, предложенный Лилиан Рубин, не вполне подходящий. По правде говоря, большинство сирот никто не принимает и, кстати, не усыновляет (одно из значений английского слова to adopt — усыновлять), так же как и большинство сверхнормальных детей. Очень легко или, может, удобно представить, что у таких, как Надя, есть суррогатный родитель, например бабушка, тетя или спортивный тренер, — человек, который выступает вперед и выполняет работу, которую по той или иной причине не могут выполнить их матери или отцы. Иногда такое действительно случается. Возьмем, например, историю Симоны Байлз, четырехкратной олимпийской чемпионки, золотой медалистки, которую многие считают величайшей гимнасткой всех времен. Рожденная матерью, зависимой от наркотиков и алкоголя, от отца, который вскоре ушел из семьи, Байлз провела первые годы жизни в разных приемных семьях. В три года она начала жить с бабушкой и дедушкой по материнской линии, которые со временем ее удочерили. По словам самой Байлз, они и были ее родителями, ее мамой и папой[441].

Однако большинство сверхнормальных детей достигают успеха в жизни благодаря целой череде хороших людей. Они словно собирают пазл необходимой им заботы и любви: выходные, проведенные с этим другом, праздник в доме того родственника, неделя на этом диване, слова поощрения от того учителя, полезные советы от этого наставника, благоприятная возможность от соседа и так далее и тому подобное. Будучи «сталкерами» по сути, они словно сшивают единое полотно своего существования из фрагментов и жизней других людей. Куда бы они ни шли, они внимательно следят за тем, чтобы не просить слишком многого и не чувствовать себя слишком комфортно, потому что, по их убеждению, у них нет на это права. Пола Маклейн, в мемуарах которой под названием Like Family («Вроде семьи») описывается ее детство в приемных семьях, говорит о жизни в чужом доме так: «Это будто жить в отеле, потому что тебе лично ничего не принадлежит. Все тобой одолжено, как библиотечные книги: кровать, зубная щетка, вода в ванной»[442].

Поэт Роберт Фрост сказал: «Дом — это такое место, где тебя примут, когда бы ты ни пришел»[443]. Наде некуда было возвращаться, никто не ждал ее с нетерпением. Из-за этого она шла по жизни несколько иначе, чем другие. Каждый момент каждого дня она чувствовала себя как человек, который нарушает чье-то спокойствие, как кто-то, кто никому в мире особенно не нужен. Ничто не ранило бы ее сильнее, чем упрек, что от нее слишком много проблем и она доставляет дискомфорт. И чтобы защитить себя от этой боли, она старалась никому ни в чем не докучать. Покладистая и сговорчивая, она тут же соглашалась со всем, что предлагал человек, у которого она гостила, или ее соседки по квартире: остаться дома или куда-то пойти, заказать пиццу или сходить в кино. Когда девушки, с которыми она жила, слишком долго принимали ванну или съедали то, что оставила в холодильнике соседка, Надя порой задумывалась над тем, каково это — быть такими беззаботными.

«Из сирот всегда получаются самые лучшие новобранцы»[444], — сказала о Джеймсе Бонде героиня актрисы Джуди Денч, глава британской разведки МИ-6 в фильме «Скайфолл». Этим довольно горьким и нерадостным замечанием героиня озвучила то, о чем обычно умалчивают исследователи, считающие, что психологически устойчивые дети обладают даром «манипуляционных взаимоотношений»[445]: в таких отношениях не всегда ясно, кто кем манипулирует. Этот термин рисует ребенка с устойчивой психикой как кого-то, похожего на сказочного Крысолова, который, играя на дудочке, применяет всю свою силу, привлекая волшебной мелодией последователей и помощников. Однако сиротство, даже адаптивное, не имеет с этим ничего общего. Начнем с того, что такие люди чувствуют, что именно они обязаны бодро и с готовностью следовать за тем, кто к ним добр и внимателен.

Если считать психологически устойчивого ребенка «уязвимым, но непобедимым», то мы видим его непобедимость и силу, тогда как он чувствует уязвимость и бесправность. Иметь права значит иметь возможность помогать либо вредить себе или другим[446]. Тот, у кого они есть, контролирует ресурсы, как материальные, так и любые другие: деньги, привязанность, решения. Бесправный человек всегда чрезвычайно внимателен по отношению к имеющим права и власть. Два человека, связанные определенными отношениями или живущие в одном доме, неизменно имеют разный опыт, во многом определяемый их правами и властью. Одно из самых больших различий, по крайней мере, с точки зрения того, у кого нет прав, состоит в том, что те, у кого они есть, вольны быть самими собой. Они имеют право чувствовать то, что чувствуют, и хотеть то, чего хотят. Они могут поступать спонтанно и по большей части делать выбор, ничего не опасаясь. Они имеют возможность быть последовательными и изнутри, и снаружи. А те, кто лишен прав и власти, скоро сталкиваются с тем, что разумнее скрывать свои истинные чувства и желания, не слишком приятные и счастливые.