Страсти в нашем разуме. Стратегическая роль эмоций - Роберт Фрэнк

Конечно, остается вопрос, действительно ли людей мотивируют чувства, описанные Шекспиром. Действительно ли люди, соединенные узами брака, отставляют в сторону материальную корысть? Есть свидетельства, что многие именно так и поступают.

В исследовании 1977 года Бернард Мурштейн, Мэри Черрето и Марсия Макдональд изучали взаимосвязь между озабоченностью обменом и удовлетворенностью от брака, о которой сообщали респонденты. На первом этапе нужно было измерить, насколько «ориентированными на обмен» в отношении своего брака являются респонденты в выборке. Быть ориентированным на обмен здесь означает полагать, что «каждое позитивное или негативное действие индивида должно находить соответствие в похожим образом взвешенном действии реципиента»[168]. На одном полюсе — человек, которому обидно, если он оказывает супругу некую услугу и не получает за это какую-то специфическую награду. На другом — тот, кто просто не ведет в уме счет подобного рода обменам.

Чтобы измерить ориентированность на обмен, Мурштейн и коллеги просили респондентов ответить, до какой степени они согласны со следующими утверждениями: «Если я мою посуду 3 раза в неделю, то я ожидаю, что мой супруг тоже будет мыть ее 3 раза в неделю» и «Неважно, делают ли люди, которых я люблю, для меня меньше, чем делаю я». Данное исследование включало в себя 44 пункта, ответы на которые сводились в индекс ориентированности на обмен для каждого респондента. Из ответов на анкету также выводился индекс супружеского приспосабливания.

Как и ожидалось в соответствии с моделью обязательства, Мурштейн и коллеги выяснили, что существует значительная негативная корреляция между ориентированностью на обмен и удовлетворенностью браком у мужчин и у женщин[169]. Похожее исследование выяснило, что прямая компенсация за добрый поступок партнера не увеличивала, а уменьшала удовлетворенность инициировавшего этот обмен партнера[170].

Результаты такого рода, конечно же, создают проблемы для модели обмена. Более того, они прямо противоречат одному из ее любимых предписаний касательно счастливого брака:

Сколь бы тревожными ни были эти результаты, они, однако, не доказывают, что успешных партнеров по браку мотивирует именно иррациональная любовь. Рационалист может, допустим, возразить, что люди, которые, согласно тесту Мурштейна и коллег, не ориентированы на обмен, просто недостаточно разборчивы. Возможно, это люди с ровным темпераментом, которые будут всем довольны независимо от объективных обстоятельств. Или же рационалист может пожаловаться, что то, насколько люди, по их словам, счастливы, не имеет отношения к тому, насколько они в действительности удовлетворены. Более серьезной проверкой теории с этой точки зрения было бы посмотреть, действительно ли ориентированные на обмен пары успешнее в браке по объективным критериям. Действительно ли они лучше справляются с домашним хозяйством? Лучше ли у них работа и выше ли доходы? Какие у их детей оценки в школе?

Мурштейн и коллеги не занимались этими вопросами, но есть ряд других исследований, их затрагивающих. Некоторые из них указывают, что сообщения о счастье четко связаны с объективно измеряемыми составляющими благополучия. Сообщениям о низком уровне счастья соответствуют симптомы физического несчастья, такие как головокружение, учащенное сердцебиение, проблемы с пищеварением и головные боли[172], а также клинические симптомы тревоги, депрессии и раздражительности[173]. Люди, считающие себя счастливыми, с большей вероятностью будут инициировать контакты с друзьями, вступать в группы и демонстрировать другие формы поведения, указывающие на благополучие[174]. Особую удовлетворенность экономистам должны давать последовательные указания на то, что сообщения о счастье очень сильно связаны с положением в системе распределения доходов[175]. Чем выше положение человека, тем счастливее он себя чувствует.

Полагаясь на столь убедительные результаты, вполне разумно заключить, что, по сути дела, есть негативная связь между удовлетворенностью в браке и ориентацией на обмен. Конечно, модель обмена, или эгоистического интереса, предсказывает, что все совершенно наоборот.

Связь между сообщениями о себе и объективной реальностью хотя и сильна, но ни в коем случае не идеальна. Немало исследований говорят, что человеческие фантазии зачастую дают гораздо более четкие свидетельства того, что они по-настоящему чувствуют. Осознанные ответы на вопросы иногда указывают, что человек ориентирован на модель обмена в отношениях, тогда как его фантазии рисуют совершенно иную картину.

Этот контраст становится наглядным, если приложить оба подхода к вопросу, почему люди влюбляются. Когда психолог Зик Рубин, представитель школы обмена, спросил респондентов, переживавших романтические отношения, почему они влюбились, он получил ответы, в значительной мере согласовывавшиеся с моделью обмена[176]. На основе этих ответов он построил индекс «взаимной выгоды» — суммарную единицу измерения причин, очевидным образом связанных с конкретными преимуществами в отношениях. Этот индекс демонстрировал сильную позитивную корреляцию с сообщениями о силе романтической привязанности[177].