Присвоенная - Марина Багирова

И было невыносимо жаль, когда внезапно вспыхнувшее внутри меня солнце испарило их без следа. Теперь жар лизал мое тело, пронизывая плоть тепловыми лучами, пытаясь вырваться на свободу…

— Диана-а-а…любимая…

Я счастливо засмеялась в ответ — руки Кайла нежно скользили по мне, принося желанную прохладу. Никто не был со мной так нежен, как он…Я нашла его губы. Как же я скучала! Но теперь…

Открыв глаза, я на миг застыла в удивлении — мне улыбался Кристоф. Беспокойство кольнуло, но тут же ушло… Потому что в мире не было ничего ярче него, ничто не могло сравниться с его огнем, и я его любила… С улыбкой предвкушения я прильнула к нему, сливаясь воедино…

— Я же обещал, помнишь? — сказал вдруг Кристоф голосом Адамаса…

Смятение ударило тараном, встряхнув разум — и я нашла себя в объятиях Адамаса с улыбкой блаженства на губах… Неподвластное моей воле, будто чужое, тело замерло в ужасе, пока сознание отмечало руки, вцепившиеся в волосы Адамаса, ноги, взявшие его талию в замок… Его чужой запах скрутил все внутри узлом отвращения и…

Вдруг мой ужас отразился в его глазах, сменяя какое-то неуместное, непонятное мне выражение торжества, …и он исчез. Что-то с грохотом обрушилось, встряхивая матрас подо мной, посылая град ударов по всей комнате, затягивая ее тучами белой пыли…

Нереально высокий, призрачно-размытый в той секунде, что уловил мой человеческий глаз, надо мной стоял единственный, кто мог остановить этот кошмар.

— Кристоф… — мои руки сами по-детски потянулись к нему, но он уже исчез.

Я вздохнула с облегчением — он нашел меня. И теперь все будет хорошо.

Его имя освободило мой разум от скованности наркотического транса, и с каждым вдохом реальность становилась четче. Неожиданный мощный удар об стену окончательно привел меня в сознание. Матрас, сработав как амортизатор, определенно спас мой позвоночник от перелома, выпрыгнул из-под меня и забаррикадировал в углу. Робко выглянув из-за него, я уже больше не смогла оторвать зачарованного взгляда от того, что происходило в комнате.

Те немногие стоп-кадры, что сумел выхватить мой мозг из ураганного месива движений, делали схватку над озером невозможной — так могуч был разъяренный Кристоф и так жалок его противник. Это был не бой — избиение, и очень скоро тело Адамаса превратилось в изломанную тряпичную куклу, безропотно принимавшую зверские удары, долго летавшую стрелой по комнате от стены к стене, не в силах укрыться от своего преследователя…

А потом Кристоф повернулся ко мне.

Встретив его взгляд, я отшатнулась. Мои босые ноги заскользили по полу, руки ободрались в кровь о куски штукатурки и кирпича, почему-то устилавшие всю комнату, сердце понеслось, задыхаясь — мной овладел животный ужас… Наконец, я замерла, забившись в самый угол, просто потому, что двигаться дальше было невозможно.

— Боишься? И правильно делаешь …любимая, — последнее слово прозвучало ругательством, хлестнув мое сердце. Он вмиг очутился передо мной, заглянул в лицо и мерзко ухмыльнулся. — Что же ты молчишь, Диана? Хоть попробуй оправдаться. Давай, соври, а я послушаю!

— Меня одурманили… — безнадежно прошептала я, уже заранее понимая, что ничто не поможет.

Подтверждая мои мысли, он презрительно скривился.

— Никогда не думал, что у тебя так туго с воображением! — и тут же изуродовал прекрасную маску сдержанности, заревев: — Чутья лучше моего не существует! Я бы знал! Я бы учуял!

Ухватив мою руку и сжав так сильно, что боль от синяков, оставленных нашей последней ночью, уступила место новой муке, он приблизился, дрожа от ярости, и выплюнул:

— Чего тебе не хватало?

И я сказала правду:

— Твоего доверия.

Удар обжег мое лицо, выбив дух и свалив на пол. Что-то горячее потекло по подбородку…

Одним нечеловечески ловким прыжком он достиг выхода из комнаты, манившего меня когда-то заветной свободой, и рванул дверь настежь.

— Иди за мной! — ничего от него прежнего не осталось в этом зверином рычании, и он исчез в проеме, не посчитав нужным проследить за исполнением приказа.

Медленно, стараясь не слышать боли в пораненных ногах и руках, я поднялась, придерживаясь за стену, и стала разыскивать свою одежду под горами битого кирпича и мусора. Найдя лишь брюки и порванную блузку, я кое-как отряхнула их, оделась и похромала к двери. Возле окна по полу валялась груда тряпья — все, что осталось от Адамаса. Наверное, он получил свое заслужено. Почему же мне не было легче от этого?

Может, потому, что теперь я знала, какой была его месть?

Помещение, где держал меня Адамас в ожидании, пока Кристоф найдет нас, было на последнем этаже высотного дома. Спускаясь по бесчисленным лестничным пролетам, кружившим мою и без того измученную голову, я вспоминала о том, как закончилась жизнь Сильвии, девушки, бывшей ненужной Кристофу. Мне не хотелось даже думать о том, что он сделает со мной — нужной и, в его понимании, предавшей. Я не знала, любил ли он ее — меня любил.

Любил ли?..

Во дворе заброшенного дома стояло три мощных автомобиля-близнеца, и, чтобы я не ошиблась машиной, охранники грубо, зацепив разбитую губу, втолкнули меня внутрь одной из них.

Он был уже там, на заднем сидении, отрезанном от водителя непроницаемой шторой.

Я оказалась так близко от него …и так далеко.

Как только за мной захлопнули дверцу, я отодвинулась от него к самому окну и стала потихоньку вытирать с губ кровь, хлынувшую с новой силой. А она все текла и текла, вскоре разрисовав оба мои рукава свидетельствами его рукоприкладства.

— Кажется, я не рассчитал силу удара, — нервно засмеялся Кристоф, нарушая гнетущую тишину.

— Считаешь, что мало? Ничего, у меня еще много органов, которые можно искалечить.

Он посмотрел на меня в упор, сжав кулаки добела, и гоняя желваки, рыкнул:

— Это не надолго, Диана, — не оставляя сомнений в том, что действительно собрался меня убить.

Должно быть, это дурной сон, подумала я, до сих пор — даже после его удара — не в силах поверить в реальность такого разговора между нами.

Бесконечно мудрый, с многовековым опытом интриг, владеющий глубоким интеллектом, сейчас он был глупей зеленого юнца!

— Ты знаешь, Кристоф, я никак не могу понять… — чувствуя тщетность всех усилий, я все же не могла отказаться от попытки донести правду до него. — Это же нелепо, немыслимо, чтобы ты этому поверил! Ты же глаз с меня не спускал, я всегда была под охраной, я физически не смогла бы изменить тебе! А теперь меня украли, опоили какой-то гадостью и ты…

— Замолчи! — его губы, исказившись в гримасе, приоткрыли клыки. — Когда твои руки им пахли, я промолчал, когда от всего твоего тела несло его запахом, я пытался отмыть его и забыть об этом… Но, Диана, застав тебя с ним в постели… неужели ты думаешь, что я идиот?!