Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика - Петр Андреев

К капитану Никанчуку пришла прикомандированная к нашему полку художница Уранова[5]. Женщина лет за тридцать, невоеннослужащая. Говорили, что она до безумия влюблена в командира 1-й батареи, двадцатиоднолетнего ст. лейтенанта Попова, и из-за его равнодушного к ней отношения падала перед ним в обмороки и устраивала истерики. Не знаю, так ли это, но все время между боями, то есть в то время, когда Попов не был на НП, Уранова обитала в его 1-й батарее, не забывая, правда, и Никанчука. Люхтер пригласил Клаву. Старшина Защепин привез, что в таких случаях надо, и закипела пьянка. И солдатам не спалось. До поздней ночи они крутились перед брезентовой дверью землянки, особенно после того, как там была потушена лампа. И часовой в их числе.

Строительные работы заканчивались, и мы уже надеялись, что скоро появится возможность отоспаться. Но поступил приказ сниматься, подошла другая дивизия. Во второй половине апреля мы снова были на марше.

Полк снялся с боевых позиций с наступлением ночи. Никто в дивизионе не знал ни маршрута движения, ни того, что ожидает нас впереди. Колонна двигалась на юг. День отдыхали в деревне в Ровенской области. Сделав еще два ночных перехода, утром вошли в деревню, протянувшуюся одной улицей вдоль болота. Получили приказ занять оборону на участке южнее Пинска. Поддерживаемый нашим 1-м дивизионом, 28-й стрелковый полк стал перед заболоченным до 8 км в глубину правым берегом реки Припять на участке Хойно, Малая Вулька, Жидче.

Штаб дивизиона занял стоящий особняком у старой Припяти, видимо, бывший помещичий дом. После «освобождения» в 1939 году Западной Белоруссии в особняке была школа. Взводам управления дивизиона и 2-й батареи, огневая позиция которой была в огородах деревни Маньковичи, отдавалась вся деревня, домов тридцать. Лучший дом, дом священника, в одну комнату, с дощатыми полами, заняли офицеры. Солдатам было приказано размещаться в крестьянских домах. Население из деревни было выселено еще до нашего прихода.

Наступила ночь, и солдаты стали покидать дома и устраиваться или на полу в поповском доме, или в огородах и сараях. Мало кто выдержал пытки до утра. Оказалось, что в домах, кроме грязи, осталось невероятно много блох и клопов. Да к тому же еще и голодных. Стоило пробыть в любом доме пять минут, как блохи так плотно на тебе устраивались, что брюки цвета хаки становились черными. Поскольку средств борьбы с насекомыми в армии предусмотрено не было, дома остались стоять пустыми, а точнее, были заняты насекомыми, а солдаты строили для себя землянки.

Стояла теплая солнечная погода с ночными заморозками. Дивизион окопался. Батареи наколоты на планшет, но нет наблюдательных пунктов и целей, по которым надо готовить данные для стрельбы. Нас с противником разделяет почти 8 километров болота и река Припять. Мы не видим противника и его оборону так же, как и он нас. Правда, он в более выгодном положении: река находится на его стороне болота, и он свободно может организовать переправу через реку и, пройдя через болото, достичь нашего расположения. Хорошо, что ему в то время было не до нападения. Инициатива в то время было у нас. Однако даже небольшая разведывательная или диверсионная группа, переправившаяся в наше расположение, могла причинить нам большой урон.

Ввиду того, что дивизия была уже малочисленна и занимала очень большой участок фронта, у нас не было сплошной линии обороны. А на нашем участке вообще не было пехоты, и артиллерия стояла в первой линии. Это накладывало на каждого солдата двойную нагрузку. Ночью надо было выставлять усиленные посты. Зато днем была тишь да благодать, немцы нас не обстреливали, как и мы их. Вслепую стрелять – только снаряды тратить. А ближайшая деревня, где, безусловно, находились немцы, была недосягаема для наших 76-мм пушек и 122-мм гаубиц.

Мы с Сергеем Митяговым попробовали вести наблюдение с самого высокого дерева на нашем берегу. Установили лестницу, сделали площадку, установили стереотрубу, но большое расстояние и деревья на левом берегу Припяти результат свели к нулю. Надо было искать другие пути. Мы готовились к наступлению, и надо было изучить оборону противника, чтобы при прорыве подавить максимум огневых средств. Было принято решение направить группу разведки на противоположный берег болота, чтобы в течение светового дня вести наблюдение и изучить возможности переправиться на левый берег. Операция была поручена ст. сержанту Митягову.

Во второй половине дня группа разведчиков из пяти человек, вооружившись, кроме автоматов, шестами, вышла на болото. За остаток дня и за ночь они должны были преодолеть топи непроходимого болота, день наблюдать и следующей ночью вернуться.

Вернувшись, Митягов докладывал, что они вышли на берег Припяти, измученные до основания, мокрые и с ног до головы в болотной грязи. Местами проваливались по шею. К их счастью, днем стояла теплая солнечная погода, и за день они даже обсохли. При возвращении все повторилось. Только дома смогли они обмыться и переодеться. С изучением обороны противника дело обстояло не лучше. Сильно мешали кустарники и деревья на левом берегу Припяти. Пришлось несколько раз менять точки наблюдения, и все-таки весь передний край немцев не просматривался. А поскольку без координат наблюдательных пунктов нельзя определить координаты огневых средств обороны противника, встал вопрос, как организовать сопряженное наблюдение, чтобы путем засечек нанести на планшет оборону противника и подготовить данные для стрельбы. Нужно было переправляться через Припять. Но лодок у нас не было, да если бы и были, их невозможно было перетащить через болото. Вязать плот в непосредственной близости от обороны противника на реке тоже нельзя.

Мы с Сергеем решили переправляться по дну реки. Собрали и испытали на р. Старица приспособление из противогазных масок и наращенных противогазных трубок с поплавком на конце. А чтобы самому не всплыть, была предусмотрена сумка с камнями. Одновременно искали и более проходимый участок болота. На топографической карте броды нанесены не были, и пришлось обращаться к местному населению. Нашли в деревне старика, который показал построенную еще в войну 1914–1918 годов гать из бревен и веток.

Наконец, была организована вторая вылазка. Днем, взяв все необходимое, в том числе две стереотрубы, мы вышли на указанную стариком дорогу. Правда, дорогой ее назвать было никак нельзя. Гать давно уже утонула, местами на целый метр. На ней даже уже выросли кустарники. Но все-таки мы ныряли в болото уже не по шею, а только по пояс. Выбирая направление, все время прощупывали шестами глубину. В кустарнике, уже на берегу Припяти, позавтракали и с рассветом приступили к работе. Нашли два пункта, наиболее подходящие для наблюдения. Установили стереотрубы, протянули между ними телефонную связь, и работа началась. Переправляться через Припять не решились. Слишком близко проходил передний край обороны, и нас могли обнаружить. Да еще мы увидели, что немецкие солдаты ходят на реку за водой.

За Припятью наблюдалась очень удобная для обороны равнина, полого спускающаяся к реке. Слева в глубине просматривалась деревня Хойно, а правее ее виднелась колокольня церкви. Оборонительная линия немцев на таком сравнительно небольшом расстоянии просматривалась хорошо. Отсчеты на цели записывали в журнал наблюдений. Дома все это ляжет на планшет, но цели будут в условных координатах, оторванных от координат батарей, а теодолитный ход от батарей на такое расстояние по болотам проложить невозможно. Одной точки с координатами – это была церковь – недостаточно, и если не найти вторую, вся наша работа окажется бессмысленной. Но вторую точку найти нам не удалось, и пришлось искать какое-то другое решение. Я решил эту задачу, привязав пункты сопряженного наблюдения графическим методом, по координатам одной твердой точки с замером азимутов. К счастью, у разведчиков и буссоль нашлась. Таких методов привязки в литературе, по которой мы изучали геодезию и арттопослужбу, не было. И в моей практике такое не встречалось.