Инквизитор поневоле - Александр Курзанцев

— Именно так, — ответил виконт.

— Тогда обеспечьте мне тишину, и я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Повинуясь повелительному жесту, гул в аудитории постепенно стих, и сотня взглядов скрестилась на мне.

Весьма неуютное чувство, я вам скажу, но тем не менее, подтянув к себе один из столов, я залез на него, чтобы лучше видеть самому и чтобы меня лучше видели, а затем, собравшись с мыслями, заговорил:

— Ещё раз представлюсь. Я Ширяев Павел Алексеевич, инквизитор и одновременно такой же студент академии, как и вы. И я прекрасно понимаю, что вы растеряны, злы, возможно даже напуганы случившимися событиями. И всё же я хочу, чтобы вы в первую очередь прислушались к голосу разума, потому что вы — будущие маги империи, её опора и защита.

— Уже нет! — с горечью выкрикнул кто-то. — Мы теперь грёбаные трудовики! Что мы вообще можем?

— Многое! — рявкнул я, стараясь перекрыть своим едва ли не рыком вновь зарождающийся ропот. После чего бросил быстрый взгляд на застывшего возле стола Сергея. Тот меня понял правильно и, шагнув вперед, громко сообщил:

— Буквально вчера я вынес на обсуждение совета академии предложение о переименовании кафедры общей магии в кафедру инженерных войск. Вы больше не будете трудовиками — теперь вы станете военными инженерами: фортификаторами, минёрами, специалистами инженерной разведки. Вот кто вы в будущем! И пусть это совершенно новое направление, пусть никто толком не представляет, что значит быть военинженером, но именно вы станете первопроходцами и примером, лицом будущих инженерных войск империи!

Народ снова зашумел, но уже озадаченно, и я, крайне благодарный Глушакову за этот неожиданный, но такой нужный экспромт, внезапно, озарённый вдохновением, подхватил эстафету, вновь собирая внимание на себе:

— Инженер — это звучит гордо! Будет звучать гордо — благодаря вам. Инженерные войска станут основой готовности государства защищаться и нападать. Поэтому выкиньте из головы ваши устаревшие понятия об общей магии сами и другим передайте. Вы нынче не трудовики, вы — будущие военные инженеры.

Я обвёл аудиторию суровым взглядом.

— Да, вы потеряли возможность использовать демонический дар. Но не инквизиция была тому причиной…

«Ну почти, — подумал я в этот миг. — Не вся, по крайней мере».

— …И глупо считать, что инквизиция вдруг захотела лишить нашу страну буквально половины её боевой мощи. Мы не самоубийцы.

— А родовые земли?! — воскликнула виконтесса.

— Скажите, вы, ваш род, способны их защитить от вторжения противника извне? Сейчас, с тем, что у вас осталось? — посмотрел я на неё сверху вниз.

— Если бы оставили пограничную стражу…

— Нет, — покачал я головой. — Без поддержки мастеров боевой магии стража никогда не сможет остановить серьёзного противника. Удержать — да, но не остановить. Поэтому данную задачу взяла на себя инквизиция. Вынужденно взяла. Буквально взвалила на свои плечи. Чего будет стоить заново организовать полноценную защиту наших границ — я даже боюсь представлять.

— И что нам теперь делать? — чуть растерянно вопросила старшекурсница.

— Внимательно изучать новое направление и доказывать всем, что, перестав быть демонологами, вы не остались никем. Да, не вы выбирали новую профессию, она, можно сказать, сама выбрала вас. Но именно в ваших силах сделать так, чтобы её название из любых уст звучало с гордостью.

Аудитория вновь наполнилась шумом, но это были уже не эмоции, но обсуждение новой профессии, новых возможностей. Как раз то, что нам и надо. Незаметно выдохнув и чувствуя, как внутри потихоньку развязывается стянувшийся узлом комок нервов, я спрыгнул со стола и почти тайком пожал чуть вытянутую руку товарища.

Похоже, нам всё-таки удалось справиться, не допустив взрыва.

Уже после, когда все студенты разошлись, мы расставили обратно столы со стульями, и я, усевшись верхом на крайнюю парту, спросил у задумчиво присевшего рядом Глушакова:

— Слушай, Серёг, а ты правда не шутил насчёт военинженеров и всей этой фортификации? Ну, с переименованием кафедры?

— Не шутил, — ответил новоиспечённый завкафедры, откинувшись на спинку и вперив изучающий взгляд в потолок. Заложив руки за голову, он вытянул ноги и, поцокав языком, продолжил: — Я действительно подал такое прошение. Изначально, конечно, лишь чтоб обидных ассоциаций с названием кафедры не оставалось, но сейчас вот сижу и думаю: ведь шикарная же идея, да еще с такими возможностями…

— С какими? — позволил себе скептически усмехнуться я.

— А ты не понимаешь? — Глушаков мигом вышел из расслабленного состояния, наклонился ко мне. Почти прошептал: — Паша, ты правда ещё не понял? Вот эта вот общая магия — это же созидание чистой воды. Да, с её помощью можно разрушать, но строить намного эффективнее. И инженеры… Это созидатели, строители, это передовой класс, социалистический класс. А представь, если все станут как они? Это же будет первый шаг к обществу, где маги работают на благо людей, где магия — это не титулы и личное богатство, а передовой рубеж прогресса! Как тебе такое?! Вот это цель, настоящая цель. И знаешь, за такую цель я готов побороться.

— Заманчиво, конечно, — улыбнулся я горячему фанатизму товарища, — вот только для этого надо как минимум уничтожить все прочие виды магии: белую, чёрную, стихийную наконец.

Сергей ничего на это не ответил, однако очень выразительно посмотрел в мои глаза, так, что улыбка на моём лице начала медленно пропадать.

— Ты что, серьёзно? — чуть хрипло поинтересовался я, не наблюдая даже тени шутки во взгляде Глушакова. — В самом деле хочешь уничтожить всю остальную магию? Но это нереально!

— Одну мы уже уничтожили, — сказал он, демонстрируя недюжинную осведомлённость и заставив меня на секунду зажмуриться в полном смятении.

— А остальные? Ты даже не знаешь их источника. Как ты уничтожишь то, что непонятно где находится и непонятно как работает?

— Один — никак, — спокойно ответил Сергей, — но вот вдвоём…

— Чёрт, чёрт, чёрт… — пробормотал я.

Подобное предложение из уст любого другого я бы даже не стал рассматривать, мгновенно подняв на смех, но только не Глушакова. Я видел, что он верит в задуманное, и знал, что он приложит все силы для его исполнения. А я… Разум мой требовал отказаться, но сердце желало присоединиться к нему в этой борьбе. Тем более что в случае успеха мы бы не убили никого из магов, просто сделали бы их всех магами созидания, оставив одну общую и убрав все остальные направления.

Чудовищно тяжелый выбор.

И самое удивительное было то, что даже моё кольцо молчало, никак не реагируя на подобные мысли и словно оставляя мне право решать самому.

— Так ты со мной? — требовательно произнес он.

А я смотрел глаза в глаза Глушакову, судорожно пытаясь выбрать, и всё никак не мог.