Эта девушка - Колин Гувер

Уже поздно, а нам завтра ехать домой, но я еще не готов ложиться спать. Хочу, чтобы эта ночь длилась вечно! Лейк мотает головой и открывает глаза:

– Помнишь, как мы впервые прошли точку невозврата?

– Ну, если учесть, что это было вчера ночью, – со смехом отвечаю я, – то я бы сказал, что помню все в подробностях!

– Хочу, чтобы ты мне рассказал! – Она снова опускает веки и прижимается ко мне.

– Чтобы я рассказал о том, что произошло вчера ночью?!

– Да, – кивает она, уткнувшись мне в грудь. – Это была лучшая ночь в моей жизни, и я хочу, чтобы ты рассказал мне о ней!

Я улыбаюсь. Мне будет чертовски приятно рассказать ей о самом отпадном отпаде в своей жизни.

– Еще три минуты! – сообщает Лейк, заводит руку за спину, нажимает на дверную ручку и открывает дверь. – А теперь переноси меня через порог, муженек!

Наклонившись, я подхватываю ее на руки, а потом закидываю на плечо. Я открываю дверь, толкая ее ногами Лейк, переношу свою жену через порог и осторожно опускаю на постель. Лейк верещит от восторга. Дверь за нами захлопывается.

– Пахнет шоколадом! – говорит Лейк. – И цветами! Отличная работа, муженек!

– Спасибо, женушка! – благодарю я и снимаю с нее ботинки – сначала с правой ноги, потом с левой. – А еще я не забыл про фрукты! И про халаты!

Она подмигивает мне, переворачивается и быстро перебирается к изголовью кровати. Потом берет меня за руку и тянет к себе.

– Иди сюда, муженек! – шепчет она.

Я ползу к ней, но вдруг останавливаюсь, уткнувшись в ее рубашку:

– Ну-ка сними эту жуть.

– Но это же тебе она так не нравится, вот сам и снимай!

Я молча повинуюсь. На этот раз начинаю снизу, прижимаясь губами к полоске кожи над джинсами. Лейк вздрагивает: она боится щекотки. Так-так, запомним! Медленно расстегиваю следующую пуговицу и целую Лейк в пупок. Она снова стонет, но теперь это меня уже не беспокоит: я покрываю поцелуями ее живот, сантиметр за сантиметром, и ужасная рубашка наконец-то оказывается на полу. Снова добравшись до ее губ, я останавливаюсь и в последний раз спрашиваю:

– Послушай, женушка! Ты уверена, что не хочешь объявить точку возврата? Именно сейчас?

– Уверена, бабочка тебя задери! – отвечает она и прижимает меня к себе.

Я улыбаюсь, не отрываясь от нее, и искренне надеюсь, что она не пожалеет о том, что целый год адских мучений наконец-то закончился.

– Прекрасно! – шепчу я, расстегивая бюстгальтер и помогая ей снять его.

Она гладит меня по голове и приникает ко мне всем телом.

Вскоре мы оба уже раздеты и лежим под одеялом. Я так тяжело дышу, что даже не слышу, как громко стучит сердце. Не слышу, но чувствую. Мои руки исследуют ее тело, прикасаясь к ней везде, и я никак не могу решить, подождать ли еще немного или уже наконец скрепить наш брак. Прижавшись губами к ее шее, я делаю глубокий вдох:

– Лейк?

– Да? – задыхаясь, отзывается она.

Чудом найдя в себе силы отстраниться и посмотреть ей в глаза, я хочу сказать, что она не единственная, для кого все происходит впервые.

– Я хочу признаться тебе кое в чем… – начинаю я, делаю паузу, отстраняюсь от нее еще немного и облокачиваюсь на левую руку, а правой придерживаю ее за затылок и нежно целую. – Лейк, никогда в жизни я… – Запечатлев на ее губах еще один нежный поцелуй, я продолжаю: – У меня никогда не было интимных отношений с девушкой. До этого момента мне даже в голову не приходило, что ты первая, с кем я буду заниматься любовью! – Ответом на мое признание служит самая прекрасная улыбка на свете, от которой у меня начинает кружиться голова. – А еще… А еще ты первая и последняя! – добавляю я и прижимаюсь лбом к ее лбу.

Мы смотрим друг другу в глаза, я приподнимаю ее бедра, и наши тела сливаются.

– Я люблю тебя, Уилл Купер! – шепчет она.

– А я люблю тебя, Лейкен Купер!

Замерев от восхищения, я бросаю еще один восторженный взгляд на потрясающе прекрасную девушку, лежащую на постели подо мной.

– Ты лучшее, что случилось в моей жизни, – шепчу я и вхожу в нее.

Наши губы сливаются в экстазе, наши языки, наши тела, наши сердца становятся одним целым. А потом эта девушка распахивает окно в мою душу и проникает внутрь.

– Мне нравится твоя версия событий! – шепчет она.

Я держу ее в объятиях, как практически все эти два дня. Лучшего способа провести сорок восемь часов я и представить себе не мог. Вспоминаю обо всем, через что мы прошли… Обо всем, что я рассказал ей. Мы столько друг о друге узнали, и я уверен, что каким-то чудом, покидая этот номер, мы будем любить друг друга еще сильнее, чем прежде. Я целую ее в лоб и закрываю глаза:

– Спокойной ночи, женушка!

– Спокойной ночи, муженек!

Я подъезжал к своему дому на машине бесчисленное количество раз. Но сегодня я впервые приехал домой вместе со своей женой! Я впервые переступлю порог дома, где буду жить со своей семьей – не с мамой и папой, а со своей собственной семьей. Впервые, подъезжая к дому, я чувствую себя настоящим мужчиной!

– Ты собираешься мотор выключать? – спрашивает Лейк.

Она уже взялась за ручку дверцы и ждет, пока я заглушу двигатель, но я задумчиво смотрю на наш дом.

– Правда же, у нас классный двор? Мне кажется, у нас лучший двор на свете!

– Не знаю, – пожимает плечами она, отпускает ручку и снова падает на сиденье. – Двор как двор.

– Но это же теперь наш двор! – восклицаю я, беру ее за руку и сажаю к себе на колени. – А значит, это лучший двор на свете! Он лучший, потому что он наш! И дом теперь тоже наш! – продолжаю я, стягивая с нее рубашку.

Лейк пытается прикрыться, но я развожу ее руки в стороны, целую в шею и продолжаю перечислять вещи, которые стали теперь не моими, а нашими:

– И посуда в кухне теперь наша! И диван с креслами – наши! И постель теперь наша!

– Уилл, перестань! – смеется она, отталкивая мои руки, когда я собираюсь расстегнуть бюстгальтер. – Не смей! Мы же в нашем дворе! А если они выйдут нас встречать?

– Да тут же темно! – шепчу я. – И это уже не твой лифчик, а наш! И я хочу его снять! – настаиваю я, прижимая ее к себе, глажу по спине, а потом дотрагиваюсь до пуговицы на ее джинсах. – И еще наши джинсы тоже надо снять!

– Ладно, – улыбается она, медленно кивая, и шепотом добавляет: – Только по-быстрому!

– Могу и по-быстрому, – заверяю ее я. – Вот только не стану торопиться. Никогда!