Оставь для меня последний танец - Мэри Хиггинс Кларк

«Вот я какой, — подумал Нед. — Вооружен и опасен».

Может, прямо сейчас пойти к гостевому дому и прикончить Линн Спенсер и ее дружка, если он все еще там? Нет, не стоит. Здесь Нед в безопасности. Лучше подождать и придумать, как подобраться к сводной сестре Спенсер, Карли Декарло.

А потом они с Энни смогут успокоиться, и все будет кончено. Ему останется лишь снять ботинки и носки, лечь на могилу Энни и прижать к себе винтовку.

Вспомнилась песня, которую любила мурлыкать Энни: «Оставь для меня последний танец…»

Нед достал из машины арахисовое масло и хлеб и, пока делал сэндвич, стал напевать эту песню. Потом улыбнулся, услышав, как Энни подхватила мелодию: «Оставь… для меня… последний танец…»

В субботу утром я спала до восьми и, проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей после напряженной, эмоционально насыщенной недели. И хотя голова была ясной, это не избавляло от тревожных мыслей по поводу всего, что я узнала. Как бы мне хотелось ошибаться!

Пока варился кофе, я включила телевизор, чтобы посмотреть новости, и услышала сообщение о серии убийств с пятью жертвами за последние несколько дней.

Потом в сводке прозвучало слово «Джен-стоун», и я стала с нарастающим ужасом слушать подробности трагедии. Узнала, что Нед Купер, житель Йонкерса, без ведома жены продал свой дом в Гринвуд-Лейке, а затем вложил средства в «Джен-стоун». Его жена погибла в результате несчастного случая в тот же день, когда они узнали об обесценивании акций.

На экране замелькали фотографии Купера.

А ведь я знаю его. Знаю! Недавно где-то видела. Кажется, на собрании акционеров? Возможно, но полной уверенности у меня не было.

Комментатор сказал, что покойная жена Купера работала в больнице Святой Анны в Маунт-Киско. Он сам в течение многих лет наблюдался там у психиатра.

Больница Святой Анны. Вот где я его видела! Но когда? Я была в этой больнице три раза: на следующий день после пожара, несколько дней спустя и когда разговаривала с заведующей хосписом.

На экране появилось огороженное место преступления в Гринвуд-Лейке. «Дом Купера стоял между домами четы Харников и миссис Шефли, — говорил комментатор. — По словам соседей, Купер был там два дня назад и обвинял будущих жертв в желании избавиться от него, поскольку считал, что жена не позволила бы ему продать дом, если бы они сообщили ей о его планах».

Следующим показали место преступления в Йонкерсе. «Сын Элвы Морган со слезами на глазах рассказывал полиции, что его мать боялась Неда Купера и велела тому освободить квартиру до первого июня».

Во время передачи в углу экрана оставалась фотография Неда Купера. Я продолжала ее изучать.

Когда я видела его в больнице Святой Анны?

Корреспондент телевидения продолжал.

— Три дня назад Купер был предпоследним перед закрытием покупателем в аптеке Брауна. По словам Уильяма Гаррета, студента колледжа, который стоял за ним в кассу, Купер купил мазь для обожженной правой руки и разнервничался, когда кассирша Пег Райс спросила его о ране. Гаррет уверяет, что, когда он ровно в девять вышел из аптеки, Купер сидел в своей машине.

Его обожженная правая рука! У Купера обожжена правая рука!

Я впервые увидела Линн в больнице на следующий день после пожара. Вспомнила, что меня интервьюировал репортер с четвертого канала. Вот где я увидела Купера. Он стоял на улице и смотрел на меня. Это точно.

Его обожженная правая рука!

Что-то подсказывало мне, что я видела его и в другой раз, но сейчас это не имело значения. Я была знакома с Джуди Миллер, одним из продюсеров четвертого канала, и позвонила ей.

— Джуди, мне кажется, я видела Неда Купера у больницы Святой Анны на следующий день после поджога особняка Спенсера. У тебя сохранилась запись моего интервью от двадцать второго апреля? Может быть, Купер случайно попал на пленку.

Потом я позвонила в Управление окружного прокурора Уэстчестера и попросила, чтобы меня соединили со следователем Крэстом из отдела поджогов. Когда я изложила ему причину своего звонка, он сказал:

— Мы уже справлялись в отделении неотложной помощи при больнице Святой Анны — Купера там не лечили, но в больнице его хорошо знают. Может быть, он не попал в отделение неотложной помощи. Когда узнаем что-то новое, сообщим вам, Карли.

Я продолжала переключаться с канала на канал, слушая разноречивую информацию о Купере и его жене Энни. Говорили, что она сильно огорчилась, когда он продал свой дом в Гринвуд-Лейке. Я спрашивала себя, насколько повлияло на несчастный случай с ней известие о том, что компания «Джен-стоун» обанкротилась. Было ли простым совпадением то, что объявление об обесценивании акций появилось в день ее смерти?

В полдесятого Джуди мне перезвонила.

— Ты права, Карли. Купер попал в кадр, стоя у двери больницы, когда мы тебя интервьюировали.

В десять часов позвонил следователь Крэст.

— Доктор Райан во вторник утром видел Купера в вестибюле больницы и заметил сильный ожог на его руке. Купер утверждал, что обжегся дома о газовую горелку. Доктор Райан выписал ему рецепт.

Меня сильно удручали совершенные Купером преступления, и в то же время было жалко его. Он и его жена тоже оказались трагическими жертвами банкротства «Джен-стоун».

Но оставался еще один человек, которого не следовало больше мучить.

— Очевидно, что Марти Бикорски совершенно не причастен к поджогу особняка Спенсера, — сказала я следователю Крэсту.

— Мы начинаем новое расследование, но это не для оглашения в печати, — сказал он мне. — Позже об этом объявим.

— Почему нельзя объявить сразу: «Марти Бикорски не причастен к поджогу»?

Потом я позвонила Марти. Он прослушал сообщение по телевидению и поговорил со своим адвокатом. В его голосе слышались надежда и волнение.

— Карли, у этого типа на руке ожог. Если не будет ничего другого, то у суда возникнут разумные основания для сомнения. Так говорит мой адвокат. О господи! Карли, вы понимаете, что это значит?

— Да, понимаю.

— Вы просто чудо, но должен вам сказать, я рад, что не послушался вашего совета и не сказал копам, что был в Бедфорде в ночь пожара. Мой адвокат говорит, что, скажи я об этом, меня признали бы виновным.

— Да, хорошо, что вы этого не сделали, Марти.

Правда, я не сказала ему, что мотивы, побудившие меня не раскрывать его нахождение перед домом в ту ночь, отличались от его мотивов. Хотелось переговорить с Линн, до того как станет известен факт парковки машины на участке, за воротами.

Мы договорились не терять связи, а потом я задала вопрос, которого сама боялась:

— Как поживает Мэгги?

— Она стала лучше есть, и это придает ей сил. Кто знает, может быть, она останется с нами немного дольше, чем предсказывают врачи. Мы неустанно молимся о чуде. Вы тоже помолитесь за нее.