Сладкий привкус яда - Андрей Дышев

– Я был не прав, – продолжал я каяться, заполняя затянувшееся молчание, и закинул сумку на плечо. – Ты оказалась лучше, чем я о тебе думал. И мама тебя любит, и на работе тебя ценят. Первенство МВД по стендовой стрельбе… мастер спорта….

Татьяна взглянула на меня. В ее глазах отражался далекий свет, идущий из кабинета князя, где сияли десятками огней электрические светильники, стилизованные под канделябры со свечами.

– Это была не моя тайна, – произнесла она.

– Я понимаю.

– Что ты понимаешь? – изменившимся тоном спросила Татьяна. Это был не столько вопрос, сколько утверждение, что я ничего не понимаю. – Профессиональный долг. Договорные обязательства.

Я кивал, соглашаясь. Как можно было подвергать сомнению столь высокие понятия, как долг и обязательства?

– Желаю успеха, – сказал я.

– Пойдем вместе, я тоже к нему.

Я отрицательно покачал головой.

– Нет, Таня, я не иду к князю. Я ухожу совсем. Увольняюсь по собственному желанию.

Повернувшись, я решительно зашагал к выходу. Пораженная моим поступком, Татьяна несколько мгновений ничем не выдавала себя. Я успел сосчитать до десяти, пока она пришла в себя:

– Стас! Подожди!

Она подошла, комкая в ладонях письма.

– Я собиралась сегодня рассказать тебе об этом, – произнесла она. Свет, отражающийся в ее глазах, дробился и деформировался. Казалось, качни она головой, и капля света скатится по щеке. – И не только об этом… Я очень хотела поговорить с тобой… Завтра из Дели прилетает Родион.

– Прекрасно, – усмехнулся я. – Ты говоришь об этом, ничуть не удивляясь. Значит, я был прав – тебе все известно про Игру… Поздравляю, тебе удалось облапошить меня.

– Нет, Стас, не надо обижаться! – попросила Татьяна и подошла ко мне еще на шаг. – Дело не столько в Родионе, а в его окружении. Я по-прежнему отвечаю не только за жизнь князя, но и за твою. Все очень сложно, понимаешь? Мне надо было время, чтобы во всем разобраться. И в тебе, и в себе самой…

– Получилось? – серьезно спросил я.

– Получилось, – тише ответила девушка. – Не уходи. Не надо, пожалуйста! Я люблю тебя…

– С ума сойти можно! – покачал я головой. – Чего только не придумаешь ради профессионального долга и договорных обязательств! Правильно мне сказали в «Эскорте»: ты обладаешь прекрасными актерскими данными. Жаль только, что тебе интим строжайше запрещен, правда?

– Дурак ты, Ворохтин, – решила Татьяна и отвернулась от меня.

«Очень может быть», – подумал я и с удвоенной решительностью зашагал к воротам.

Какое счастье, что какая-то злобная митингантка продырявила мне оба колеса – иначе сел бы за руль и уехал в Москву. И чем дальше я удалялся от усадьбы, тем безбожней обманывал себя. Можно было дождаться автобуса, идущего в центр, где находилась единственная гостиница «Северная», но я пошел пешком, убеждая себя в том, что мне некуда спешить и просто хочется прогуляться по ночному Арапову Полю. На самом же деле я втайне надеялся, что по моим следам, словно пограничная овчарка, кинется хозяйский «Понтиак» или же толпа охранников, которые меня остановят, свяжут (вот это было бы совсем хорошо!) и силой отведут назад.

Я продолжал заниматься самообманом, когда заполнял карту гостя, стоя у окошка заспанной администраторши. «Пока сниму колеса, пока найду транспорт и отвезу в автосервис, пока там отремонтируют, – думал я, – два дня уйдет точно». Но, прежде чем оформить проживание на двое суток, я не преминул уточнить, возможно ли по истечении этих двух дней пожить еще.

– Возможно, – успокоила администраторша.

И последняя ложь: «Ноги моей в усадьбе больше не будет!» – подумал я, накрываясь одеялом и засыпая.

Сон был беспокойный и поверхностный, как у часового на посту. Около семи, когда уже рассвело и за окном пронзительно зачирикали воробьи, я начал новую жизнь. Энергично откинул одеяло, оделся во все спортивное и побежал наматывать километры. Уже через десяток метров трасса показалась мне разбитой и грязной донельзя, и я развернулся в сторону усадьбы. «Имею право, между прочим, бегать где захочется», – убеждал я себя в том, что направление выбрал случайно.

Едва я миновал перекресток и мост, как увидел, что сверху, навстречу мне, мелькая белыми кроссовками, бежит Татьяна. Мы оба сразу покрылись пунцовыми пятнами, а наши лица стали напоминать мраморные изваяния античных философов. Поприветствовав друг друга искривленными ухмылками, мы разминулись. Я увеличил скорость, хотя дорога пошла круто вверх, и в конце подъема совсем выбился из сил. Некоторое время я быстро шел, успокаивая дыхание, и мне казалось, что спина горит огнем от желания обернуться.

«А куда, интересно, она побежала?» – задал я себе безобидный вопрос и воровато оглянулся. Ни на мосту, ни за ним девушки не было. Я остановился, уже твердо зная, что сейчас сделаю, хотя очень не хотелось, чтобы Татьяна увидела мое безволие из-за какого-нибудь дерева и при этом злорадно смеялась. «В конце концов, – нашел я себе оправдание, – я уже вдоволь набегался и пора возвращаться. И нет мне никакого дела до того, что она подумает».

С облегчением я побежал вниз, миновал мост, перекресток и у сквера едва не столкнулся лоб в лоб с Татьяной, которая бежала мне навстречу.

– Да что ты под ногами все время путаешься! – крикнул я, отскочив в сторону и угодив в лужу.

– Это ты у меня путаешься, – возразила она, тоже останавливаясь. – Следишь, что ли?

– Это я слежу?!

В общем, мы выясняли отношения, как дети.

– В этом месте я каждое утро купаюсь в реке, – к месту придумала Татьяна. – Так что можешь не обольщаться – я и не думала за тобой следить.

– Каждое утро?! – воскликнул я. – Скажите пожалуйста! Что ж ты раньше не сказала? Я бы приходил смотреть, как ты пробиваешь головой льды!

Я выжидающе смотрел на девушку. Никто не тянул ее за язык врать про купание, она сама загнала себя в тупик. «Пойдет или не пойдет? – гадал я. – Если не сумасшедшая, то найдет причину, чтобы отказаться».

Но Татьяна оказалась сумасшедшей.

– Иди, смотри, – сказала она и решительно направилась через сквер к реке. Я последовал за ней, уверенный, что смогу ее вовремя остановить. Мы миновали детский городок с резными богатырями и драконами и вышли на узкий пляж. Темноводная и быстрая река, поверхность которой покрывали круги водоворотов, беззвучно скользила по витиеватому руслу, напоминая гигантского черного питона. Я первым подошел к воде и окунул ладонь. Может быть, в середине июля пара отважных мальчишек и осмелятся окунуться здесь, но сейчас река была пригодна разве что для быстрого охлаждения водки.

Я услышал за спиной шелест одежды и, обернувшись, увидел, что Татьяна раздевается быстро, на ходу, и сняла с себя уже слишком много, чтобы передумать и начать одеваться – как самолет, который при разбеге превысил скорость принятия решения и может уже только взлетать. Ступив одной ногой в воду, она скинула с себя последнюю деталь, начисто обнажив белое тренированное тело, и в тот момент, когда я крикнул «Не дури!», с головой ушла под воду.