Моя жизнь в руинах - Карина Хэлли

Она посмотрела вверх, на луну и голые ветки деревьев.

– Мне становится страшно оттого, что мы ночью одни в лесу.

Я посмотрел на нее и поцеловал.

– Скажи, что любишь меня, а я скажу, что люблю тебя еще сильнее.

Она улыбнулась, касаясь губами моего рта.

– Я люблю тебя.

И вновь мое сердце выскочило из груди и взмыло к небесам.

– Скажи еще раз.

– Я люблю тебя.

Я обнял ее, заключил в свои объятия, и мой подбородок оказался у нее на макушке.

– А я люблю тебя еще сильнее.

Валери

Мне казалось странным чувствовать себя настолько безусловно и необъяснимо счастливой на фоне чужого горя и боли, но именно это сейчас и происходило.

С праздника в честь нашей помолвки прошло несколько дней.

Колин отдал Подригу кольцо. После чего Подриг припал на одно колено и сделал мне предложение.

Я думала, что он сделал это только ради шоу.

Если бы он сделал все быстро и легко, я бы смогла справиться со своим волнением, но после того, что он сказал, у меня не хватило смелости ответить ему «да». Я не осмелилась солгать в присутствии других. Мне кажется, что в подобных ситуациях «да» означает согласие на сделку, а поскольку наша сделка была целиком основана на лжи, было бы богохульством использовать именно это кольцо.

Но он не стал вникать во все это, а просто начал говорить мне те вещи, которые я хотела услышать. Он сказал о чувствах, которые испытывала и я.

Он сказал, что любит меня.

Я думала, что это ложь, и поэтому не смогла больше выносить происходящее.

Ситуацию усугубляло то, что в его глазах читались те чувства и эмоции, о которых он говорил. И я перестала понимать, что реально, а что нет, когда он меня обманывает, а когда говорит правду.

Я просто больше не могла.

Я не могла справиться со своими переживаниями, я больше не могла лгать. Я больше не могла лгать ни себе, ни окружающим.

И поэтому я убежала. Наверное, мне не следовало этого делать – нужно было остаться и завершить представление, – но моя душа протестовала. Поэтому я встала и направилась к двери. Я не знала, куда именно иду. Все, чего я хотела, – найти укромное место, где я смогу успокоиться.

Но Подриг догнал меня в темном лесу.

Он догнал меня и при свете луны признался, что любит.

И с этого момента все изменилось.

Больше не нужно было скрывать свою радость, от которой меня распирало. Я позволила ей завладеть мною целиком. Когда я рядом с ним, у меня просто голову сносит, я испытываю такие чувства, которых не испытывала никогда раньше.

Я чувствую, что принадлежу этому месту.

Я чувствую, что принадлежу Подригу.

И теперь мой дом рядом с ним.

От счастья мне казалось, что я парю над землей, но меня окружали люди, которые очень страдали.

Подошло время очередного визита к доктору в Дублин. На этот раз мы решили управиться одним днем. Я уже приспособилась водить машину, поэтому добрались мы без проблем. Доктор хотел узнать, как действуют препараты, и вручил Подригу результаты теста.

Доктор не был уверен на сто процентов в том, какой именно тип рассеянного склероза у Подрига, так как каждый случай индивидуален и не бывает двух одинаковых, но, основываясь на результатах теста и учитывая усиливающиеся симптомы, он предположил, что у Подрига прогрессирующий тип заболевания.

Для нас это было подтверждением худшего сценария. В противном случае болезнь развивалась бы более-менее стабильно; случались бы вспышки и рецидивы, но в целом состояние было бы стабильным. Однако в случае прогрессирующего типа состояние Подрига медленно, но верно будет ухудшаться. Доктор сказал, что очень велика вероятность того, что через двадцать лет Подриг окажется прикованным к кровати.

И это была не та новость, которую Подриг хотел услышать. Он с огромным трудом смирился с тем, что больше не будет водить машину и играть в регби. А известие о том, что, возможно, в будущем он вообще потеряет способность передвигаться, повергла его в ужас.

С другой стороны, он ждал эту новость: он должен был обо всем сообщить тренеру, команде и владельцам команды. Он до сих пор не сообщил им о своем диагнозе, потому что надеялся, что «пронесет». Так же, как и с нашей фальшивой помолвкой. Поэтому он молчал и притворялся, что все в порядке.

Но невозможно притворяться бесконечно. Он должен был сообщить им правду, и как только он это сделает, весь мир узнает…

А он не был к этому готов.

И мы продолжали притворяться.

Второй проблемой было состояние здоровья его отца. В последний раз он нормально себя чувствовал в день нашей помолвки. Когда мы вернулись из леса и я объяснила свой порыв тем, что меня захлестнули эмоции (что было правдой), он поцеловал меня в щеку и пожелал счастья.

Но на следующий день он уже не встал с кровати.

И через день тоже, даже несмотря на то, что бабушка и Гейл приготовили его любимое блюдо – пасту с сыром «Чеддер». Он не пришел к обеду и не стал есть, когда еду принесли в комнату.

Настало время пригласить сиделку, чтобы она помогала ему в последние недели его жизни.

Сиделка должна была приехать сегодня, и это огорчало Агнессу, так как это значило, что ей придется переехать из комнаты, которую она занимала в коттедже, в соседнюю с моей комнату в гостинице. Но у нас в этом месяце не было гостей, так что я не видела в этом большой проблемы. Думаю, что раздражение и ворчание Агнессы было защитной реакцией на то, что происходило с Колином.

Сейчас я стояла рядом с Подригом среди клеток и наблюдала, как Хутер МакГэвин перелетает с одного шеста на другой. Подриг пребывал в хорошем настроении и рассказывал мне об искусстве обращения с птицами.

– Вот, смотри, – сказал он и подбросил привязанный к тонкой веревке кусок чего-то серого. – Это приманка. Если бы Хутер был хорошей птицей, он бы попытался схватить кусок, решив, что это еда. Но он, как видишь, ленивая толстая задница и не слишком хочет себя утруждать.

Потом он указал на другую клетку, в которой пронзительно кричал сидевший там ястреб.

– А вот Клайд, наоборот, очень активный. Он хочет охотиться. Я бы выпустил его на волю, но я точно знаю, что эта птица никогда не вернется.

Обо всем этом я уже успела прочитать в книгах, но мне нравилось слушать объяснения Подрига, поэтому я не стала перебивать его и не сказала, что уже знаю, что смыслом жизни этих птиц является охота. Охота с ястребами и соколами стала чем-то вроде спорта. Вместо того чтобы брать на охоту ружья, люди идут в лес со своими птицами, которые охотятся и приносят им свою добычу – зайцев и прочую живность.