Холодный поцелуй смерти - Сьюзан Маклеод

Ханна безмятежно повернула к нему улыбающееся лицо.

— Я думала оказать вам услугу. — Она запрокинула Дарию голову, показала горло. — Вампиры задумали лишить вас кровной доли — подозреваю, вы об этом уже знаете. Вот я и решила предложить вам кое-что питательное. — Она провела пальчиком по груди Дария, прочертив дорожку в кровавой испарине. — Как видите, он хорошо поел… — (Точнее, обожрался.) —…и готов исполнить любые ваши желания — верно, Дарий? — В завершение она похлопала Дария по щеке.

— Да-а… — выговорил он заплетающимся языком, по-прежнему не спуская с меня мутного взгляда, и уронил голову на плечо.

Малик не пошевелился, даже не моргнул, но я ощутила, как он напрягся всем телом. Это заставило меня вспомнить о собственном голоде — и живот подвело так, что я едва не согнулась пополам.

— Единственное, о чем я прошу, — оставьте его в живых, — добавила Ханна, после чего нагнулась и лизнула Дарию горло. — Он для меня, знаете ли, такое утешение, не хотелось бы его терять.

— Тогда оставьте нас, — приказал Малик.

Ханна подтолкнула Дария в плечо, заставила встать. Он тяжело поднялся на ноги и, пошатнувшись, шагнул к Малику, а тот распростер объятия, прижал Дария, который был выше его на полголовы, к груди, а затем одним плавным движением подхватил его под колени и поднял — как невесту у порога. Судя по тому, как легко это у Малика получилось, весу в Дарий было не больше, чем в его кельвин-кляйновских трусиках.

— Нет, Малик, это вы нас оставите. Мне нужно оказать услугу еще кое-кому, — заявила Ханна, с улыбкой вытащила из-за дивана большую черную дорожную сумку и поставила ее на подушки — внутри брякнул металл. — Элизабетта желает, чтобы Роза на церемонии была в подобающем туалете.

Мне заранее показалось, что «подобающий туалет» окажется не в моем стиле.

— Займите спальню. — Ханна указала на вторую дверь. — Не беспокойтесь, мы подождем, пока вы все закончите, и никуда не уйдем.

Малик нерешительно остановился, потом поглядел на Дария, замершего в его объятиях, глаза его хищно блеснули — и у меня мучительно перехватило горло, не знаю от чего, то ли от зависти, то ли от страха.

«Женевьева, берегись, — прошептал у меня в голове голос Малика. — Она не то, чем кажется».

Дверь отворилась — сама по себе, — и у меня промелькнула мысль, что Малик, наверное, владеет еще и телекинезом. Я отложила этот вопрос на потом.

Когда дверь закрылась за Маликом с его обедом, я повернулась обратно — к самодовольно улыбающейся Ханне. Малик напомнил мне, что я в теле Розы и могу пользоваться только ее вампирскими чувствами — всех магических способностей я лишилась. Раньше меня это особенно не беспокоило, но ведь в обличье Розы мне никогда не приходилось иметь дела с колдунами. А сейчас я не могла включать магическое зрение и не видела даже привидений — да, когда-то меня это раздражало, но Козетта только что мне помогла, и теперь мне было неприятно остаться совсем без защиты.

— Ханна, так с какой целью ты здесь? — повторила я вопрос Малика.

Ханна подошла ко мне и остановилась, глядя на круговорот толпы внизу.

— Прямо цыплята в лисьей норе, да? — Она презрительно засмеялась. — Совершенно не представляют себе, как здесь опасно. Но мы же не такие, верно, Женевьева? — Ее пальчики потеребили серебряный кулончик в виде черепа, лежавший в яремной ямке. — Мы-то знаем, как непредсказуема жизнь, если, конечно, некому протянуть нам руку помощи. — Она подышала на стекло, затуманила его, помахала ладошкой перед помутневшей стеной. — Давай посмотрим…

В толще стекла появилась картинка — комната, похожая на ту, где мы находились. В комнате лицом друг к другу стояли Деклан и Элизабетта, а на столике между ними я увидела хрустальный кубок, до половины заполненный иссиня-красной жидкостью. Элизабетта протягивала Деклану тонкий серебряный нож — искуснее украшенный, чем у Малика, и с уже окровавленным острием, — и улыбнулась. На ее остреньком личике — в данный момент юном — читалось предвкушение. В ответ Деклан тоже улыбнулся — вокруг синих глаз собрались веселые морщинки, — взял нож, а затем протянул руку над кубком и стремительным, едва уловимым движением рассек плоть вдоль вены, взбугрившейся синим жгутом под белой ирландской кожей. Темная кровь потекла из раны, смешалась с той, что уже была в кубке.

— Они заключили соглашение помогать друг другу, вместе проливать кровь, — сообщила мне на ухо Ханна.

Деклан поднес ко рту Элизабетты свое окровавленное запястье, она ответила ему тем же, и они хором заговорили — губы двигались одновременно и одинаково. Затем с уверенностью участников давно знакомого ритуала они впились друг другу в запястья и принялись сосать.

— Это они договариваются делиться трофеями, — пояснила Ханна хрипловатым полушепотом.

— Трофеи — это, значит, я, то есть я-сида, — сказала я, маскируя бесстрастным тоном охватившие меня дурные предчувствия.

Картинка заколыхалась и исчезла. Я повернулась к Ханне:

— Славное кино, Ханна, но ведь на самом деле в нем нет ничего сенсационного.

— Возможно, однако мне кажется, всегда лучше знать, что замышляет враг, даже если знание всего лишь подкрепляет подозрения. — Она показала рукой на сумку на диване. — Тогда не станешь жертвой лживых обещаний.

Ах да, Элизабеттин «подобающий туалет». Я шагнула к сумке, расстегнула молнию — внутри зазвенело, — и открыла ее. Вытащила то, что лежало сверху: золотой ошейник с пристегнутой к нему длинной массивной золотой цепью. На такой цепи хорошо фуры буксировать. Кончалась цепь широким золотым браслетом. Я покривилась:

— Надеюсь, это не инвентарь для бандитских разборок.

— Посмотри, что там еще, Женевьева.

Я вытащила остальное — разукрашенное чеканкой цельнометаллическое золотое бикини, из которого получился бы отличный пояс верности, если бы вместо кожаных завязочек приделать висячие замки. К золотым трусикам крепился шлейф из красной материи — двигаться в таком сооружении попросту опасно, того и гляди наступишь и полетишь кувырком, да и скромности шлейф не прибавлял. Где-то я это все уже видела… Когда я представила себе, как надену всю эту дребедень — золотое бикини, металлический ошейник, цепь, — в голове вспыхнул кадр из культового фильма: пленная принцесса, прикованная цепью к своему жирному, в складках, хозяину-инопланетянину.

— Значит, Элизабетта хочет, чтобы я убила Малика. — Это было утверждение.

Ханна захихикала:

— Вот что она сказала: «Убей чудовище, и я приму тебя и твоих друзей в свой кровный клан с распростертыми венами». Конец цитаты.

— С распростертыми венами. — Я поджала губы. — Необычный оборот.

— Это один из любимых фильмов Элизабетты, а Роза известна пристрастием к цепям… — Ханна пожала плечами. — Элизабетта решила, что такой наряд будет в самый раз. Ты же понимаешь, что она имеет в виду.

— Да. Элизабетта предлагает свое покровительство, если Роза убьет Малика и принесет ей клятву верности. — Я подняла металлический ошейник — даже с моими нынешними вампирскими силами штуковина была тяжелая. Наверное, позолоченная сталь. — Само собой, если бы Роза согласилась и была действительно вампиршей, как рассчитывает Элизабетта, она привела бы с собой сиду. — Я криво ухмыльнулась. — Парадокс в том, что Роза не вампирша, так что старушка Лиз крепко обломится.