Подчинённая. Дилогия - Патрисия Грей

— Честно, я очень удивился, когда она меня окликнула. Даже не сразу понял, что это она меня. Оглянулся по сторонам, может я понял её неправильно. Её моя реакция позабавила. "Молодой человек, вам куда?". - она так улыбалась… Для меня на тот момент столь ухоженная женщина вблизи была будто феей из сказки — чем полуреальным. Нет, у нас были на курсе очень симпатичные студентки, но эта девушка выглядела по другому. Она очень хорошо знала, что красивая. И ей очень нравилось нравиться. При этом во взгляде был интеллект. Её вопрос поставил меня в тупик. Я ждал на остановке автобуса и не выглядел ни жиголо, ни просто каким-нибудь накачанным и модным красавцем. И это был не пляж и не клуб. Я пожал плечами и отчего-то назвал улицу. Растерялся, если честно.

Он сглатывает и я вижу, как скользит вверх-вниз его кадык.

— Знаешь, я не особо увлекался девушками. Ну, как-то так получалось, что я очень ценил себя в учёбе и работе, а на личную жизнь у меня не было ни времени, ни сил. И я, когда она просто открыла дверь и пригласила меня сесть в машину, просто сел на пассажирское сиденье рядов, и всё. Я имею в виду, я не пытался её кадрить, даже просто вот благодарности никакой толком не выказал. Просто сел в машину и всё. А она дала по газам. Наверное, со стороны это выглядело чуднО. А может люди на остановке подумали, что она меня так сняла. Не знаю. На тот момент я просто растерялся. А она очень легко, непринуждённо так, завела со мной беседу. Уверенно рулила и при этом щебетала о чём-то, что ей волновало на тот момент. То и дело на меня поглядывала. И тем очень смущала. Трудно передать, ты не парень. Но когда ты совершенно не ощущаешь себя плейбоем и даже представить себе такой ситуации не мог, внимание такой девушки на такой машине — очень быстро заставляет почувствовать себя кем-то невероятно классным. Помню, как мне льстило, что она меня везла. Я думал о том, какая она красивая и стильная и сексапильная, и общительная и улыбчивая…. И думал, что это видно со стороны другим водителям. И наверное, они думали что-то вроде "Что она в нём нашла?".

Руслан тушит в пепельнице сигарету, приглаживает рукой растрёпанные ветром волосы. Странно слышать от него — такого ухоженного и стильного мужчины — такой рассказ о себе. От таких, как он девочки начинают пищать и течь сразу, как только видят. А тут… такой рассказ о себе прошлом… Никогда бы не подумала… А ещё я удивлена тому, что не ревную… Наверное, девушка из его рассказа просто пока не воспринимается чем-то реальным… Нынешним. Его женой.

— Она действительно просто подвезла меня тогда туда, куда было нужно. Но когда я уже, поблагодарив, с некоторой горечью вылезал из машины — очень хотел продолжить с ней общение, но понимал, что это всё несерьёзно и мне тут ничего не светит — я не зарабатывал в месяц и колеса её автомобиля — она меня окликнула и протянула визитку. Помню, что я смутился, потому что свои только заказал, а до этого обходился без них. И эта девушка вдруг очень проникновенно посмотрев мне в глаза, вдруг сказала — совершенно серьёзно: — "Позвони мне. Завтра".

Он достаёт и вставляет в рот новую сигарету. Но прикуривать не торопится. Не думала, что он столько курит. Понимаю, вижу, что волнуется. Да и просто не считаю себя вправе указывать ему на то, что за последние минут пятнадцать, эта сигарета уже третья. Кто я такая, в конце концов? Он вынимает сигарету изо рта и принимается крутить её между пальцев. Тоскливо смотрит вперёд. И я замечаю, что у него дрожат руки… Я впервые вижу его таким. Таким… уязвимым.

— Прошёл день. Весь в мыслях о ней. А когда наступила ночь, я долго не мог заснуть. Всё думал о том, шутка ли это. И вообще реальность ли. Не мог понять — зачем я ей сдался? Нафига я ей был нужен? Есть категория девушек, а потом женщин — к которым редко подходят знакомиться. Не потому, что они страшные там какие-нибудь, нет. Они как раз очень красивые. И притягивающие взгляд. Но ты никогда не подумаешь, что они свободны. У них всегда кто-то есть там… И он всегда круче тебя. Априори. Нипочему. Ты его знать не знаешь. Просто у таких девчонок иначе быть не может. А бывает при этом по разному. Но это понимание приходит с опытом.

Она снова вставляет сигарету в зубы и снова прикуривает.

— Ты знаешь, это был очень красивый роман. Вот просто красивый. И я так вдохновлялся ею, что и учёбу и работу в какие-то считанные недели поднял до высот, которые для меня до встречи с ней казались отдалёнными целями. Нет, я с ней не спал. Мы только общались. Гуляли в парках, на набережных, ходили в театры и кино, сидели в таких ламповых, уютнуых кофейнях по вечерам. И она как-то так очень нежно и ненавязчиво взяла меня под опеку. При этом такого ощущения не было. Просто интересовалась моим бизнесом, просто что-то подсказывала, просто знакомила с людьми, которые могли решить те или иные вопросы. И она не спонсировала меня. Мы почти всё оплачивали пополам, а когда я мог оплатить сам — я чувствовал гордость за себя. Ты не представляешь, что я ощущал… Мне было очень важно состояться в её глазах. И я пахал на это. Пазхал больше прежнего. А по ночам очень по ней скучал.

Вот теперь ревность я ощущаю… Я, конечно, совсем не она… При этом я хорошо понимаю, что у него нет цели заставить меня ревновать. Он просто рассказывает, как есть. Точнее, как было. И я ему верю.

— Однажды я её поцеловал. Мы выпили вина в моём задрипанном офисе, где она не без интереса осматривала то, как я устроился. Я долго её туда не приводил, стеснялся очень. Она настояла. А после того, как подействовал алкоголь, я совсем страх потерял. Подтянул её к себе и поцеловал в губы. А она… она очень горячо ответила на мой поцелуй. Наверное, тогда я впервые ощутил, что она действительно всерьёз во мне заинтересована.

Он с шумом-вздохом выпустил струю дыма.

— Как-то раз она спросила меня, вот как ты… откуда у меня шрам на груди. И я рассказал ей. Помню, как она перепугалась. Лежала рядом и гладила меня по груди пальцами. Я тогда думал, что если она станет моей женой — я буду любить её всю жизнь, — новый клуб дыма, который быстро развеял ветер. — Но всё оказалось не так просто. Во-первых, со временем стало понятно, что она лесбиянка. А со мной просто хотела попробовать начать новую жизнь. А, во-вторых, она была слишком независимой для брака. Она даже не рассматривала всерьёз мои слова, когда я заикался об этом. Точнее, не об этом, а о дальнейших перспективах наших отношений, в которых мы были и дальше вместе. Причём официально. Отшучивалась, переводила тему. Нет, она прониклась мной, но в куда меньшей степени, чем я ею. Я ею просто дышал… И как-то сказал, что никогда её не брошу. Чтобы там не произошло.

— А что-то произошло, да? — я бережно и осторожно касаюсь его руки, но он убирает её в сторону. Больно.

— Да.

— Расскажешь?

— Да, — вздохнув, отвечает он, — сейчас, погоди.

Тушит сигарету в пепельнице.

— У неё было несколько парфюмерных магазинов. И она хотела выстроить сеть. Но не случилось. На неё напали поздно вечером у подъезда. Сильно избили. А я был далеко, отмечал с друзьями открытие нового офиса. Она не поехала, сослалась на дела. А у неё были проблемы с криминалом, которые она не могла решить и в которые не втягивала меня. Я о них и знать не знал. Это было что-то типа рейдерского захвата, но при этом напавшие явно не расчитали сил. Узнав, о том, что случилось, я всё бросил и помчался к ней. В реанимацию. Она была в коме. Меня к ней не пустили. По документам я был ей никто. О тех двух неделях я даже говорить не хочу. Не дай Бог никому. Когда она пришла в себя, я подумал, что это счастье просто. Что она будет жить. И что я обязательно на ней женюсь. И помогу ей встать на ноги. Но диагноз был неутешителен. И он оправдался. Она давно парализована, и во-многом — просто овощ. Это ужасно, и лучше бы тебе этого не видеть. Лет пять я пахал только на её врачей, на все эти новые осмотры лучших специалистом мира, — он обречённо машет рукой. — Долго не мог понять, что всё бестолку. С ней очень трудно общаться, она плохо говорит и часто не узнаёт меня. Деградация сильная. И ничего нельзя сделать. Так бывает. И с этим пониманием я долго не мог смириться. Правда долго. Я много раз думал, стал бы я тем, кем стал без неё? Может, да, а может нет. Сложно сказать. Но если бы и стал — это бы длилось куда дольше. Я выбрал это направление в бизнесе во многом потому, что это было её мечтой. У нас была очень грустная свадьба. Печальная, я бы сказал. И людей было — всего-ничего. Просто фата на человеке, который понимает очень мало, просто цветы. Просто улыбки сквозь слёзы. Просто понимание, что если я этого не сделаю, значит, я её бросил. И я много лет живу с пониманием того, что фактически женат я никогда не был. У нас ведь никогда не было секса после свадьбы. И пару месяцев до неё, — он поворачивается ко мне и смотрит в глаза: — Я не изменял ей больше пяти лет. У меня вообще никого не было. Никаких блядей, никаких романов. Я влюблялся, но понимал, что не смогу. А потом она снова впала в кому. И знаешь, что самое ужасное? Знаешь, что самое ужасное, Наташ? Я хотел, чтобы она умерла, — он закусывает губу, и я вижу, что он старается сдержать подступающие слёзы, вижу, что ему больно и тяжело. — Да, Наташ, это правда. Но она не умерла. А я думал о том, что вернись я почти на шесть лет назад — женился бы? Или бы с пониманием того, что она в течении этих лет даже толком не осознаёт, что я её муж — не стал бы? Что-то во мне тогда перевернулось. Я зарабатывал кучу денег, но не мог их тратить. Просто было не на что. Последние полгода я перестал пахать на надежду вернуть её к полноценной жизни. Знаешь, крутые специалисты имеют свойство заканчиваться. А я устал слышать одно и то же разными словами. И устал от этого сочувствия бесконечного, больше напоминающего жалость какого-то несчастного дурака. Я не чувствовал себя дураком. Но бессилие и безнадёжность ощущал очень остро. И понимал — что всю свою жизнь пускаю под откос. Что это всё может длиться ещё много-много лет. И что я стал монахом при искалеченной женщине, которая будь она здоровой — не факт, что вообще вышла бы за меня.