СМЕРШ в Тегеране - Анатолий Терещенко

Эти слова бросили многих в жар. Учащенно забились сердца — грешки и грехи ведь имелись у каждого. Поэтому все притихли, понимая, что Сталин может погнать такую волну, что она превратится в цунами. И он захмелевший от любимых двух вин, стоявших на столе, «Хванчкара» и «Чхавери», продолжил:

— Что вы съежились? Паучье племя испугалось возмездия? — Сталин повернул голову.

— Ворошилов, а ну-ка скажи, сколько государственных денег ты списал на свою светлость за счет бюджета?

Клим Ефремович, точно провинившийся ученик, вскочил со стула и встал в позу «руки по швам».

Сталин обжег его колючим, подозрительным взглядом, упиваясь единоличной властью. Он здесь был Хозяин в прямом и переносном смысле, хозяин над домом и душами гостей. Хозяин Большой страны.

— Иосиф Виссарионович! Дорогой товарищ Сталин. Мы верой и правдой служим Родине, — трясясь от страха быть вывернутым наизнанку прозорливым вождем, отвечал надтреснутым голосом нарком обороны. — Лишнего мы ничего не позволяем. Живем как все трудящиеся нашей великой страны.

— Андреев, — неожиданно взревел, словно бык, раскрасневшийся Сталин, — скажи нам, здесь сидящим, скажи сейчас, какую сумму истратил на личную персону народный комиссар обороны? Слово «народный» он умышленно растянул по слогам, как гармошку-трехрядку на свадьбах.

Андрей Андреевич каким-то сиплым, неестественным, даже глуховатым голосом со страхом, но явно подготовленный заранее, произнес:

— Климент Ефремович Ворошилов ежемесячно безотчетно тратит на «семейные нужды» 70 000 рублей.

— Сумма баснословная, — тихо, весь багровея, промолвил Сталин. — Когда-то нищий слесаришка из Луганска, а сегодня красный маршал преподнес секретарше Тузовой бриллиантовое ожерелье, оцененное специалистами-золотарями в двадцать тысяч рубликов. Ворошилов, можно ли тебе после этого верить?! Отвечаю, — нет!

Мы попросим финансистов подсчитать все твои долги, которые ты должен немедленно погасить. Человек с заляпанной репутацией не имеет морального права оставаться на посту наркома обороны страны.

Завтра утром сдашь дела Тимошенко!

— Есть! — голосом провинившегося школяра согласился маршал.

Создавалось впечатление, что это был мини-спектакль, написанный заранее с артистами и аудиторией, режиссером и постановщиком которого был юбиляр…

Так только казалось. На самом деле все обстояло гораздо серьезнее, чем думали гуляки. Досталось тут многим гостям.

По указанию Сталина из депутатов Верховного Совета СССР была создана контрольная комиссия, в которую вошли Андреев, Поскребышев, Маленков, Шкирятов, Мехлис и Давыдова — любимая оперная певица вождя и не только любимая певица…

Хмель быстро улетучивался под воздействием посрамления Сталиным. Унылые и без настроения после вечеринки «вожди» поплелись к своим прогревающимся водителями машинам. Каждый думал о своих финансовых грехопадениях.

Комиссия работала почти месяц. Результат превзошел ожидания.

Выяснилось, что долг Ворошилова государству превысил семьсот тысяч рублей. Через неделю Андреев доложил Сталину, что Ворошилов рассчитался. Быстро наскреб «красный маршал» огромную по тем времена сумму и вернул ее в государственную казну, что спасло его от преждевременного увольнения, исключения из партии, а возможно, даже и гибели.

Комиссия нашла финансовые злоупотребления на большие суммы у Молотова, Кагановича, Калинина и других небожителей. Например, выяснилось, что «всенародный староста» беззастенчиво тратил на юных красоток-балерин десятки тысяч рублей. Из скромных «сбережений» ему пришлось внести в кассу 185 тысяч рублей.

После этого не только Клим Ворошилов лишился должности, но и Вячеслав Молотов был смещен с поста руководителя правительства. Сталин отобрал у него портфель председателя Совнаркома, совместив две должности: Первого секретаря ЦК ВКП(б) и председателя Совета Народных Комиссаров. «Пострадали» и другие зарвавшиеся партийные и государственные бояре.

«Что это такое? Понимаешь — из грязи в князи, — рассуждал Сталин после прочтения очередного акта комиссии. — Вместо скромного прикроватного коврика на стенах не ковры, а дорогие гобелены, горы хрусталя, полотна маститых художников. Откуда это все? На какие деньги куплено. Наверное, из музеев и дворцов бывших вельмож натаскано. Незаметно они, так называемые народные слуги, сегодня превратились в вельможей. Стыд и срам — козлы и только…»

Ход мыслей прервал очередной звонок от А.А.Андреева.

— Что, еще на кого-то накопал? — сердито буркнул вождь.

— Да, товарищ Сталин, готов доложить.

— Приезжайте…

Сталин и так мог неожиданно ударить. Но к каждому удару он готовился основательно.

В кабинете Генерального прокурора СССР Руденко раздался телефонный звонок прямой связи — «кремлевка». Звонил Хрущев.

— Слушаю вас, Никита Сергеевич, — ответил внешне спокойно, правда, несколько внутри волнуясь, генпрокурор, — не часто звонят вожди, — знающий, что по «пустякам» Первый секретарь обращаться не будет.

— Роман Андреевич, как дела, как жизнь? — начал он с банально простого вопроса.

— В основном работаем по главной линии — реабилитации. Есть много и уголовных дел, то есть преступники за дело, за совершенные конкретные преступления были посажены…

Не дав договорить предложение Роману Руденко, Никита Сергеевич неожиданно спросил:

— А скажи мне, где служит «сталинский выкормыш?»

— ???

— Я имею в виду хохла тегеранского… Как его, кажется, Коробчен-ко, Кириченко. Клименко, — вылетела совсем фамилия из головы.

— Наверное, вы говорите о Кравченко? — приосанился Руденко, ощутив, что помог хозяину в поиске точной фамилии заинтересованного лица.

— Да-да, это он, — орал в трубку Хрущев. — Надо его прощупать по тридцать седьмому или по периоду его службы в МГБ вместе с Абакумовым. Может, что и найдете. Не мог этот служака остаться незапятнанным и при Ежове. Они тогда много «наработали». Почти все занозы мы уже выдернули из «органов», а он, выходит, еще остался. Такие чекисты мне не нужны.

— Я не помню, чтобы на него было бы, что-либо серьезное, — с достоинством ответил Руденко. — Мне бы сразу же доложили.

— А вы поищите, поройтесь внимательнее. Дайте, в конце концов, команду военному прокурору.

— Узнаю обязательно все, что нужно, Никита Сергеевич, и сообщу вам.

— Перезвоните.

— Обязательно!

В тот же день генеральный прокурор СССР Руденко сообщил, что этот «сталинист» рулит контрразведчиками в Прикарпатском военном округе.

— Вот и хорошо. Пусть им серьезно займется ваш товарищ, — приказал новый советский вождь.

— Никита Сергеевич, кстати, там у нас трудится толковый и цепкий генерал Лабутьев, военный прокурор округа, — четко ответил Роман Андреевич.