Кости земли - Майкл Суэнвик

– Да.

Джимми встал, со скрежетом отодвинув стул.

– Тогда я знаю, что делать. Соберите все, что вам понадобится. Мы отправляемся.

Уже стоя в самом центре Терминал-Сити и глядя на безучастного стража, Гриффин мягко спросил:

– Что у тебя за план, Джимми? Надеюсь, мы не должны проходить мимо него? Хотя без моего специального допуска это все равно невозможно.

По спине Молли пробежал холодок. Без допуска они не сумеют приблизиться ни к одному временному туннелю, даже если захотят попасть домой.

– Как же быть? – прошептала она.

– Не извольте беспокоиться, – сказал Джимми. – Смотрите лучше, как такие проблемы решаются в Белфасте.

Не торопясь, но и не очень медленно он приблизился к стоящему на часах охраннику.

– Простите, можно вас на минутку? Я только хотел...

Джимми поравнялся с Неизменным. И в ту же секунду стремительно выбросил из кармана руку, которая скрылась за спиной существа и мгновенно вернулась обратно.

Крови почти не было. Только алое пятно на балахоне в том месте, где из спины Неизменного торчала ручка ножа.

Он упал – молча и тихо.

Неизменный был мертв.

– Если он только один, – откомментировал Джимми, – то должен когда-нибудь умереть. И если он умер сейчас, то это легкая смерть. Вперед!

Он первым двинулся к туннелю.

Холмы затерянной экспедиции: мезозойская эра, меловой период, сенонская эпоха, маастрихтский век. 65 млн. лет до н. э.

На закате они поставили палатку в рощице, под сенью сикомор, и уснули почти мгновенно.

Утром Чак, посвистывая, полез наружу. Внезапно свист оборвался. Голова Чака снова появилась в палатке, он прошептал:

– Не делайте резких движений и не кричите. Возьмите вещи и вон отсюда. Быстро!

– Я надеюсь, это не одна из твоих... – начала Тамара, вылезая из палатки с копьем в руке и в наполовину застегнутой рубашке. – О черт!

Стадо гейстозавров медленно заходило в рощу. Сосчитать их при неярком утреннем свете было трудновато, но с первого взгляда было понятно, что здесь не меньше сорока штук. Животные не спеша щипали листья с нижних ветвей сикомор.

Гейстозавры обладали очень белой, какой-то смертельно бледной кожей, испещренной черными пятнами, вокруг глаз – широкие черные круги. Казалось, это должно производить комичное впечатление, но на самом деле такая окраска вкупе с абсолютной тишиной, окружающей животных (гейстозавры были немы от природы), придавали им жутковатую торжественность – как будто огромные привидения явились сюда из запредельных земель.

Путешественники не рискнули даже отползти в сторону. Любое крупное животное потенциально опасно, и хотя гейстозавр не более агрессивен, чем, например, буйвол или як, он, несомненно, намного больше. Спугни одного – и все понесутся не разбирая дороги.

Залезать на деревья тоже не было смысла. Так можно спастись от цератопса, но не от гадрозавра. Встав на задние ноги, гейстозавр дотянулся бы почти до верхних ветвей, а те, в свою очередь, потряс бы так сильно, что никто бы не удержался.

Вот они и сидели несколько часов, скорчившись среди корней сикомор и стараясь стать как можно более незаметными, пока нереальные черно-белые гиганты прокладывали себе путь сквозь рощу: бледные звери среди бледных стволов.

– При других обстоятельствах, – еле слышно пробормотал Чак, – я бы наслаждался зрелищем. У нас билеты в первом ряду.

– Я не могу определить социальную структуру группы, – прошептал в ответ Лейстер. – Обычно взрослые особи меньших размеров подчиняются тем, кто крупнее. Но тут...

– Не будете ли так вы любезны заткнуться? – прошипела Тамара. – Или хотите их спугнуть?

И тут зазвонил телефон.

Динозавры все как один испуганно подняли головы. Потянулись бесконечные, леденящие душу секунды. Животные не двигались. Телефон продолжал звонить: чужой непонятный звук, не похожий ни на один, слышанный ими ранее.

Гейстозавры испугались.

Они сорвались с места разом, как стая голубей. В следующий миг животные оказались повсюду – ужасающе огромные и страшные. Сперва на четыре ноги упали детеныши и понеслись во все стороны, за ними последовали взрослые, гоня молодняк впереди себя.

Мечась в ужасе, один из гейстозавров пнул палатку, взлетевшую на добрых шесть футов в воздух. Когда она упала на землю, роща была пуста.

Телефон продолжал звонить.

Лейстер с трудом поднялся на трясущиеся ноги, все мышцы свело судорогой. Он открыл рюкзак и достал трубку. Ему понадобилась минута, чтобы ее развернуть.

– Да?

– Привет, это я, Далджит. Нам только что звонила Лай-Цзу, она соорудила аппарат для прослушивания инфразвука и... А вы, кстати, где?

– Мы прошли меньше, чем собирались. Попытаемся наверстать сегодня днем. Как Джамал?

– У меня всего-навсего сломана нога! – прокричал Джамал на заднем плане.

– Боюсь, началось воспаление, – сказала Далджит. – Вы не забыли антибиотики?

– Нет, конечно.

Лекарства заканчивались, о чем Лейстер предпочел умолчать.

– А тут у нас Чак выдвинул теорию.

– Неужели? И какую?

– Встретимся – он вам все уши прожужжит. Ты лучше расскажи поподробнее про инфразвук.

Пока Лейстер слушал, Чак и Тамара собирали разлетевшиеся вещи.

– Нам повезло, – сказала Тамара, – кроме подпорки от палатки, ничего не сломалось. Надо будет заменить ее подходящей палкой.

– Слава Богу, – отозвался Лейстер.

Медленно, но верно они расставались с вещами, привезенными из родного времени. Сначала вышел из строя душ, затем электронные игры и музыкальный центр – в них попросту сели батарейки. Вскоре потерялся нож, затем расческа и другие вещи, без которых изгнанники испытывали серьезные неудобства. Когда сломался один из фотоаппаратов, Патрик неделю ходил чернее тучи.

Шаг за шагом теряли они связь с веком машин и все глубже соскальзывали в век каменный. Это пугало не только своей неизбежностью, но и отсутствием у них, детей цивилизации, умения выживать в примитивных условиях. Ник потратил большую часть сезона дождей на то, чтобы сделать лук, и потерпел полное фиаско. Он не смог даже ровно обстругать палки для стрел.

– Пойдем, – сказал Лейстер, застегивая рюкзак. – По дороге расскажу вам про инфразвук.

Лай-Цзу, как и обещала, смонтировала из двух магнитофонов свое устройство. При первом же использовании исследователи обнаружили, что долина полна недоступных человеческому уху разговоров. Большинство записей были невероятно интересными.