Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон

Но Эмили не могла сочувствовать миссис Райли. Ей даже слышать не приходилось о такой оплате - шесть шиллингов и шесть пенсов за два дня с небольшим. А уж сколько жратвы она впихивала в себя! Не то чтобы Эмили завидовала ее удаче и не была ей благодарна за помощь, но, будучи все-таки живым существом, девушка не могла не сравнивать ее заработок за два дня с небольшим с пятью шиллингами, которые она теперь получала за шесть с половиной дней работы. Причем ее работа начиналась в шесть утра, и если ей сопутствовала удача, то заканчивалась в восемь-девять часов вечера.

Но сегодня был день ее рождения, и Эмили казалось, что она может сдвинуть гору.

Девушка скинула хлопчатобумажную ночную рубаху и схватила сорочку, лежавшую в ногах кровати, потом немного посидела, глядя на часы, приколотые к ней, как она делала почти каждое утро. Одно время Эмили оставляла сорочку под ночной рубашкой, но когда она спала на животе, то часы впивались ей в тело. Можно было бы откалывать их на ночь и снова прикалывать утром, но обычно она была слишком уставшей, чтобы делать это. Было проще снять ее, несмотря на то что промежуток между снятием сорочки и надеванием рубашки вызывал у нее странное осознание собственной наготы.

Свет восходящего солнца сверкал на часах; они выглядели красивыми, просто прекрасными, и к Эмили вернулось желание надеть их, хотя бы на один день, а в особенности сегодня, в ее день рождения. Но, если она это сделает, ей придется объяснять, откуда они у нее и кто ей их дал. Девушка со вздохом натянула на себя сорочку и быстро оделась. Она больше не хранила соверены в поясе нижней юбки, поскольку приходилось отцеплять их каждый раз, когда она стирала юбку. Теперь они лежали в ящике комода. Эмили знала, что там монеты в полной безопасности: ведь в доме не было никого, кто мог бы их украсть. Но что касается часов... все было совсем по-другому; она не могла оставить их лежать, где попало!..

Спустившись в кухню, Эмили сразу же подошла к двери и отрыла ее, чтобы впустить свежий воздух, и немного постояла, глубоко дыша и глядя на небо. Был чудесный день, настоящий июньский день, и ей исполнилось семнадцать лет. Девушка быстро повернулась и подошла к плите, разворошила угли, вода уже почти кипела.

Когда Эмили подошла к буфету, чтобы взять заварочный чайник, она замерла, к чайнику был прислонен конверт, на котором было написано ее имя - «Эмили». Улыбаясь, приоткрыв рот, она вынула листок бумаги и прочитала: «С днем рождения, Эмили. Купи себе на эти деньги небольшой подарок». Подписи не было. Она заглянула в конверт и вынула соверен.

Ах, как мило с его стороны. Прошел уже месяц или больше с тех пор, как она упомянула при Лэрри дату своего рождения. Он был таким добрым! Целый соверен! Однако, радуясь подарку, девушка невольно подумала о том, что у нее уже было несколько соверенов в ящике наверху и что она была бы намного больше рада чему-то... ну, более личному. Например, маленькой броши, или медальону, или цепочке за четыре шиллинга и шесть пенсов, которую она видела в магазине в Феллберне в прошлый свой выходной; она даже хотела сама купить ее для себя.

Эмили тут же подумала, что она просто неблагодарная тварь, и напомнила себе, что хозяин не был ее мужчиной. Что она под этим подразумевала? Ну, сказала она себе, тот факт, что он не воспользовался тем, что произошло между ними вечером после похорон Кона. А он вполне мог воспользоваться этим. О да, он мог. Он мог бы сыграть на ее чувствах, но он не стал. Он знал свое место, а она с того вечера знала свое. Вот почему, говорила Эмили себе, она не могла назвать его своим мужчиной; более того, она может ходить, высоко держа голову, если ей так захочется.

— С днем рождения, Эмили!

Она почти подпрыгнула и обернулась, с письмом в одной руке, с совереном и конвертом в другой, и расхохоталась:

— О, спасибо. И спасибо вот за это. Вы так добры. Я ничего подобного не ожидала.

Следующие слова Лэрри несколько поколебали ее понятие своего или не своего мужчины, потому что он сказал:

— Я бы хотел подарить тебе какую-нибудь вещицу, но боюсь, что совсем не умею выбирать подарки. И вообще, я не знал, что бы ты хотела получить в подарок.

— О, все нормально. — Ее лицо осветилось, а глаза сияли. — Я знаю, что я куплю на эти деньги.

— Что?

— Медальон и цепочку, хорошую цепочку. Я видела симпатичную цепочку за четыре шиллинга и шесть пенсов в Феллберне, но теперь я куплю более хорошую... Ой, чайник же кипит, я сейчас приготовлю чай.

Эмили подбежала к плите, а Берч стоял и наблюдал за ней, когда она хотела схватить чайник, забыв, что все еще держит письмо и деньги в руке. Девушка быстро положила их на полку, поставила чайник на полку в очаге и повернулась к нему.

— Я не знаю, что со мной этим утром, я пытаюсь заварить чай без заварочного чайника.

И снова она побежала, на этот раз к буфету, и, насыпав в чайник чай, посмотрела на него и остановилась. Хозяин стоял на том же месте, даже не сдвинулся, выражение его глаз было добрым и одновременно грустным, когда он сказал:

— Семнадцать. Ты будешь красивой женщиной, Эмили.

— О, сэр! — Она прикусила губу, опустила глаза и покачала головой.

— Ты ведь знаешь, что красива, правда?

— Нет, сэр. — Она подняла голову. — Ну, не... не красивая; мне говорили, что я хорошенькая, а мой папа обычно говорил, что я не хуже других, но... но не красавица.

— Ты красива, и внешне и внутренне, добра и красива.

Перед ее глазами возник туман. Он скрывал лицо Лэрри, и ей очень хотелось просунуть руки сквозь этот туман и дотронуться до него, прижаться к нему, ощутить его близко возле себя.

— Ой! Чайник. Он скоро совсем выкипит.

Она заварила чай, поставила чайник на полку внутри очага, потом наклонилась, взяла щетку и смела рассыпавшийся пепел под очаг, а потом повернулась к столу и к хозяину.

Лэрри все еще смотрел на девушку. Было ощущение, что он не отводил глаз от ее лица, он ласково улыбался ей, но у его губ залегли горестные складки, когда он тихо сказал:

— Все нормально, Эмили. Все в порядке. Не волнуйся. — Он повернулся и пошел через кухню, она услышала, как он поднимается по лестнице.

Эмили стояла, потягивая из чашки чай, а в ее голове роились мысли, которые вгоняли ее в жар. Вдруг она услышала его голос, доносящийся сверху, в котором звучал гнев. Девушка на мгновение закрыла глаза и подумала про себя: «О! Только не это. Только не сегодня».

Прошло почти три недели с последнего скандала. До сих пор все было нормально. Хозяин выглядел более счастливым и даже иногда громко смеялся и шутил с Люси на кухне.

Эмили часто хотелось, чтобы мистер Берч принял линию поведения, которой следовал Сеп, и уступил бы хозяйке в некоторых вопросах, как это делал Сеп по отношению к миссис Мак-Гиллби. Но конечно, признавалась она себе, между миссис Мак-Гиллби и миссис Берч была очень большая разница, поскольку эта женщина наверху вывела бы из себя и святого, когда входила в раж.