Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни - Оливер Боуден

Отец все понял. На самом дне поражения он не утратил способности оценивать ситуацию и действовать. Он видел, как я рванулся к убийце, затевая хаотичную и совершенно непродуманную атаку, которая наверняка окончилась бы моей гибелью. Застонав от напряжения, отец собрал последние силы, бросился мне наперерез и столкнул в воду. Я потерял равновесие. Молотя руками по воздуху, я шумно плюхнулся в воду, ушел на глубину, затем всплыл.

Я глотал воздух ртом. Течение было сильным, а река – неожиданно глубокой. Боясь, что течение меня унесет, я цеплялся за камыши, но их мокрые стебли выскальзывали у меня из рук. Я находил другие, и это позволяло мне оставаться на месте. А чернота уже надвигалась. Она окутывала мой мозг, угрожая поглотить меня целиком. Раны наполняли тело жгучей болью. Подняв голову и взглянув на берег, я увидел убийцу, нависшего над отцом. Его меч сверкнул. Отец рухнул на колени, потом завалился на бок. Убийца вскинул меч и вонзил в тело отца.

Через мгновение тьма окутала меня целиком. Пальцы разжались. Стебли камышей выскользнули из рук, и меня понесло неведомо куда. То, кем я был, осталось позади.

Последнее, что я видел, была красная от крови вода. Последнее, что я осознал, была мысль об отце, которого я только начал по-настоящему узнавать.

Айе совсем не хотелось появиться в Сиве днем. Ведь, едва заметив ее, жители деревни сразу бы принялись глазеть и судачить. Девушка намеренно избрала вечер и в оазис въезжала уже затемно, узнавая очертания места, которое покинула целую вечность назад.

Ее усталый жеребец неспешно перебирал ногами. «А здесь совсем ничего не изменилось», – подумала Айя и улыбнулась. Везде, где ей довелось побывать, она замечала перемены. Они с Байеком часто говорили и спорили об изменениях, затронувших Египет. А Сива словно противилась всему новому. Взошедшая луна серебристой лепешкой покачивалась над оазисом: над его крепостью, храмами и воспоминаниями…

Сива ее прошлого была связана у Айи с Байеком и Херит. Сива ее будущего… В глубине души девушка отчетливо сознавала: это не ее место. Она может остаться здесь еще на несколько лет. Конечно же, с Байеком. Но остаться в оазисе навсегда? Нет.

Деревенские улицы были тихими и сонными. Айю потянуло взглянуть туда, где стоял дом Байека. Как-то там его мать Ахмоз? Айя знала, что заглянет к ней, но не сейчас. И Рабию тоже навестит. Возможно, у них состоится интересный разговор.

Единственным звуком на темной улице был цокот копыт ее коня. Подъехав к тетиному дому, Айя затаила дыхание. Многодневное путешествие закончилось, но девушка не торопилась выбираться из седла. Айе требовалось собраться с мыслями. Ее захлестывали воспоминания, изрядная часть которых была пронизана грустью. К ним примешивалось беспокойство: вдруг она опоздала и уже не увидит тетю?

Навалилась усталость. Плечи сами собой понурились, голова начала клониться. Свесившиеся косы тянули вниз. Собрав оставшиеся силы, Айя сказала себе, что должна сделать то, ради чего ехала сюда, – войти в дом.

Сделав глубокий, решительный вдох, девушка спешилась, закинула на плечо мешок и подошла к двери дома.

Здесь ее ждали перемены. Айя почувствовала это с первых мгновений.

Чего-то не хватало. Цветов. Тетин дом снаружи всегда был окружен цветами. Айя привыкла видеть Херит возвращающейся с базара и несущей корзину, полную фруктов и цветов. Картина, всплывшая в мозгу, заставила Айю оглянуться. Но позади была лишь темная улица, а Херит с корзиной существовала лишь в воспоминаниях.

Айя заметила не только отсутствие цветов, но и некоторое запустение во дворе. Может, оно было всегда? Может, это только в ее голове существовал опрятно выкрашенный дом, который тетя не уставала каждый день увивать гирляндами ярких цветов? Айя поддела ногтем облупившуюся краску. Наверное, это все-таки игра воображения.

Еще одной переменой был запах, которого девушка не помнила. В ее детстве так не пахло. Это было…

Боги, что же это было? Айя отодвинула плетеную занавеску и вошла в свой старый дом, где на нее, словно затаившийся враг, накинулось зловоние. Оно заставило Айю прикрыть рот рукой и потянуться за шарфом. Потом девушка вспомнила, что на водопое отдала шарф Биону.

Жуткий запах перебил все ее мысли о той странной встрече. Стараясь дышать неглубоко, Айя тихо и очень осторожно двинулась дальше. Запах исходил от мерцающих курильниц. К потолку комнаты поднимались струйки маслянистого дыма. Вонь была тошнотворной. Как можно жить в таком чаду? Но здесь никто не жил. Дом тетки был пуст.

Айя затушила курильницы, пытаясь связать их появление с исчезновением тети. Если Херит умерла, зачем тогда они горят? От мысли о смерти у Айи свело живот. Раньше она бы выскочила на улицу, принялась бы стучаться в соседние дома и спрашивать, где Херит. Вид у нее был бы, как у испуганной дурочки, да и речь не лучше. Конечно же, по деревне сразу поползли бы слухи: «Видели Айю, племянницу Херит? Девчонка вернулась невесть откуда и орет на всю Сиву…»

Такого не будет. Она уже не та Айя, какой была прежде. Поэтому девушка не выскочила, а спокойно вышла на улицу, радуясь, что после удушающего масляного дыма дышит чистым прохладным воздухом. Свернув направо, Айя пошла к дому Нефру – соседки и лучшей подруги Херит.

– Эй, есть кто дома? – спросила Айя и тут же отпрянула.

Из-за двери шел тот же жуткий запах. Пожалуй, здесь пахло даже сильнее. Айя едва выдерживала это зловоние.

– Есть, – ответил голос Нефру, который Айя так хорошо помнила. – Не знаю, кто ты, но все равно входи.

– Это… Нефру? – на всякий случай уточнила Айя.

Зажимая нос и рот, девушка переступила порог. Навстречу из спальной половины вышла Нефру со светильником в руках.

– Айя? Неужто ты?

Нефру шагнула к неожиданной гостье и подняла светильник, освещая не только Айю, но и себя.

Первое знакомое лицо, встретившееся ей за много лет. Айя чуть не вскрикнула. Увидеть Нефру было равнозначно прохождению через врата воспоминаний детства. Перед ней действительно стояла соседка и лучшая подруга Херит: невысокая, полноватая женщина с румяными щеками. Айя вспомнила, что щеки Нефру всегда слегка выпирали, когда та улыбалась. А улыбалась Нефру очень часто. Еще Айя вспомнила, что Нефру и ее тетя, разговаривая, постоянно смеялись. Повод находился всегда.

– Неужели это и в самом деле ты? – спросила потрясенная Нефру.

Она возилась с Айей не меньше тети, и девушка платила ей искренней любовью. Их встреча была обусловлена печальными обстоятельствами. На обеих нахлынули чувства. Из глаз Айи сами собой полились слезы; особенно когда Нефру обняла ее.

– Вернулась, дитя мое. То-то Херит обрадуется…

– Так она жива? – воспрянула духом Айя. – Где она?

– У меня, где ж еще ей быть? – Нефру кивнула в сторону спальной половины. – Я взяла твою тетку к себе. Так легче о ней заботиться.