Битвы магов. Книга Хаоса - Роман Гринь

От этих слов у меня мороз пробежал по коже, меня начало знобить. Мысли путались в голове. Ласточка, так же как и я, бывшая ученица Керамбита и Великого Мастера, была убита сто лет назад? Так вот, что не смогли предотвратить Сумеречные Жнецы. И кого же я встретил сегодня, в том самом месте и в таком же платье?

— С тех пор, — проскрежетал Керамбит, — я поклялся истребить этих ублюдков, этих террористов из треклятого Ордена Безликих, и наконец‑то я вышел на их след, они не оставляющие улик, все‑таки наследили, совсем немного, но этого мне достаточно, — учитель улыбнулся очень недоброй улыбкой, — так что — не раскисай пацан, мне понадобится твоя помощь. Соберись, тебя ждёт первая в твоей жизни серьезная миссия!

"Вороны намного умнее людей. Вы видели хоть одного ворона, который бы питался фаст — фудом, брал непосильные кредиты, гнался за брендами и бессмысленными понтами, смотрел телевизор и верил предвыборным обещаниям политиков? То‑то же".

Анонимная группа поддержки любителей ворон, из спича ведущего

Кто бы мог подумать, что меня занесет в эту странную комнату на чердаке. Наверное, ее площадь не превышала дюжины квадратных метров. А вещей здесь было столько, что свободного места почти не оставалось. Тут находилась старенькая, многое повидавшая кровать, и грязный массивный стол с несколькими стульями вокруг него. В уголку стояла небольшая плитка, над которой висела кухонная полочка. Все остальное пространство занимали всевозможные клетки и вольеры. Внутри них красовались самые разнообразные птицы. И что интересно, все клетки были открыты, но, не смотря на это, птицы и не думали улетать. Вообще, эта комната создавала двоякое впечатление. С одной стороны, обилие всевозможных птиц и их приятное щебетание порождало иллюзию какого‑то параллельного мира, словно ты посреди эдема наслаждаешься райским пением божественных созданий. Вот только, резкий запах птичьего помета быстро возвращал тебя на грешную землю.

Старик, которого я только что встретил на крыше, напевал себе под нос какую‑то веселую песенку и возился возле маленькой однокомфорочной газовой плитки, поочередно покручивая то вентиль на небольшом газовом балоне возле неё, то выключатель самой комфорки. Наконец‑то после всех этих манипуляций, он с третьего раза зажег спичку и таки включил свою маленькую закоптившуюся плитку. Дед тут же поставил на неё свой грязный чайник, и, кажется, только сейчас вспомнил, что не один в комнате.

— Кхе — кхе, — прочистил горло старик и посмотрел на меня, — прошу меня простить, молодой человек, но запамятовал я, по какому делу вы пожаловали в мои скромные покои?

Я немного опешил. Вот же попал, старик — не только псих, но ещё и склеротик. Не он ли сам меня позвал попить чаю и поговорить о Цитадели Миров? А теперь спрашивает — зачем я здесь?

— Вы хотели поговорить, — спокойным тоном напомнил я, — о Твердыни Миров!

— Батюшки, — хлопнул в ладони старик, — а ведь точно! Эх, совсем старым становлюсь, уже и склероз мучает.

Я смотрел на деда, что сокрушался по поводу своей старости. Что‑то в нем было не так! С виду, как будто, обычный бродяга: грязные залатанные штаны, клетчатая рубашка, потертая кожаная куртка и немало повидавшие сапоги. Седые волосы на голове были растрепаны, борода — тоже не слишком ухожена, и немного неаккуратно подстрижена. В общем, типичный престарелый попрошайка, может даже обычно сидит с протянутой рукой возле какого‑то храма, чтобы насобирать милостыни на бутылку чего‑то сорокаградусного. Но все же, что‑то в нем было не так, что‑то не вязалось с общей картиной. И тут меня осенило — глаза. Его глаза не были глазами старика. В них играл озорной блеск пылкого молодого юнца, любопытство человека, который ещё не разучился удивляться сюрпризам жизни, который все ещё изучал этот мир и искал новое каждый день. И ещё, эти глаза смотрели с лёгкой насмешкой, такой ироничный взгляд, как у вампиров. Вот только разница в том, что глаза последних полны холодной безжалостности и неутолимой жажды крови. Глаза же этого деда скорее, напротив, излучали тепло.

— Цитадель миров… Твердыня миров… — забубнил себе под нос старик, — Башня соприкасания реальностей… Как только это моё творение не называли, сейчас и не вспомнишь всех его имён.

— Вы действительно создатель этого загадочного места? — с интересом спросил я.

— Да, когда‑то я построил эту башню, — задумчиво ответил старик.

— С какой целью? — тут же спросил я. Хоть это, наверное, и было немного грубо, но любопытство просто распирало меня.

Старик удивлённо посмотрел на меня, как будто я задал совсем глупый вопрос, ответ на который и так очевиден.

— Ну, вы даёте, юноша, — засмеялся он, — разумеется, для того, чтобы каждый, у кого есть вопросы, мог бы найти на них ответы. А для чего же ещё строят башни?

Тут уж пришла моя очередь удивляться, судя по направлению разговора, у кого‑то из нас двоих явно не все дома. Или же этот хитрый дед просто издевается надо мной? Что ж, поиграем в эту игру.

— И что бы найти ответы, нужно научиться правильно задавать вопросы? — улыбнулся я, вспомнив слова Великого Мастера.

— А вы не безнадежны, молодой человек, — громко засмеялся дед. — Кексик?

После этих слов старик протянул мне тарелку, на которой лежало пять кексов, настолько черствых, что ними, казалось, можно было бы бить орехи. А один из них был ещё и покрыт плесенью. Вдруг, по тарелке пробежал довольно крупный жук.

— Пардон, — сказал дед, схватил жука и подкинул его вверх, где одна из птиц ловко схватила насекомое на лету и тут же проглотила его.

— Эээ… пожалуй, я буду только чай, — я постарался не слишком показывать своё отвращение, мне не хотелось обижать этого старичка. Как бы там ни было, я все‑таки в гостях.

— Ладно, а я вот возьму один. — Дед взял с тарелки один кекс и начал дробить его пальцами. Тут же ему на плечо сел большой чёрный ворон. — Кушай, Плутарх, — дед отрывал от кекса крупные куски и скармливал их ворону, который аккуратно брал их своим клювом из рук старика. Я немного засмотрелся на это забавное зрелище.

— Люблю воронов… — задумавшись, произнёс я.

— Мудрые птицы… — неопределенно ответил старик, — но люди недолюбливают их из‑за своей суеверности.

— Ой, чайник‑то закипел, — спохватился старик, — он вскочил со стула и начал возиться с чаем, ворон и не думал улетать с его плеча.

Через несколько минут передо мной стояла большая чашка горячего чая. Как не странно, но чашка оказалась куда чище всех остальных вещей в этой грязной комнатке, и я уверенно надпил чай. Он был крепким и горьким, но я не решился попросить сахар.

— Вопрос не в том, как найти Твердыню Миров, — сказал старик, отпив из своей чашки и продолжая кормить ворона, — вопрос — зачем?