Хороните своих мертвецов - Луиз Пенни

Она вздохнула. Ей было трудно признаваться в этом.

– Они каталогизировали все. Некоторые книги оказывались на полке, некоторые получали современный библиотечный шифр, а другие – нет.

– Вот, нашел, – сказал мистер Блейк, показывая потертую папку. – Это текст первоначального устава. – Он начал зачитывать: – «Дабы обнаружить и спасти от безжалостной руки времени все еще существующие документы о ранней истории Канады. Дабы сохранить, насколько в наших силах, те документы, что могут быть выявлены среди праха еще неисследованных архивов и могут быть важными для общей истории и для истории конкретной провинции».

Гамаш слушал старый голос, читающий старые слова, и его глубоко трогала их простота и благородство. Внезапно его переполнило желание помочь этим людям, спасти их от безжалостной руки времени.

– Что может значить вот это?

Он показал им переписанные из дневника Огюстена Рено цифры.

9-8499 и 9-8572.

– А современного библиотечного шифра там не было? – спросила Уинни.

У Гамаша создалось впечатление, что если бы она могла найти тут современный шифр, то воспарила бы до небес. Но ему пришлось разочаровать ее:

– Нет. Эти цифры вам что-нибудь говорят?

– Мы можем посмотреть в каталоге.

Гамаш повернулся и уставился на мистера Блейка.

– А есть каталог? – спросил он.

– Да, есть. Для этого и ставились каталожные номера, – с улыбкой сказал мистер Блейк. – Он здесь.

Каталог оказался восемью огромными томами, исписанными от руки и подобранными по десятилетиям. Они все взяли по одному тому и принялись искать. Первое попадание пришлось на 1839 год. Портер нашел там оба числа: 9-8499 и 9-8572.

– Под первым был журнал путешествия по Африканскому Рогу, написанный полковником Эфрамом Хоскинсом, а под номером девять-восемь-пять-семь-два была внесена в каталог книга проповедей, подаренная некой Кэтлин Уильямс.

Ни то ни другое ничего Гамашу не обещало.

Старший инспектор закрыл один том и взялся за другой, побежал пальцем по длинным страницам.

– Нашла одну, – сказала Элизабет несколько минут спустя. – Это номера от девять-восемь-четыре-шесть-шесть до девять-восемь-пять-девять-четыре. Подарены в тысяча восемьсот девяносто девятом году некой мадам Клод Маршан из Монреаля.

– Ничего конкретного? – спросил Гамаш упавшим голосом.

Нужны были только те книги, которыми мог заинтересоваться Огюстен Рено, но Гамашу трудно было поверить, что для специалиста по Шамплейну представлял какой-то интерес дневник путешественника по Африке в 1830 году или собрание проповедей. Еще менее обещающим был дар из более чем сотни книг от женщины из Монреаля. И все же других нитей у него не имелось.

– Эти книги все еще в библиотеке?

– Сейчас посмотрим, – сказала Уинни, перенося информацию на их «современную» систему каталожных карточек.

Несколько минут – и она подняла голову:

– Книга проповедей в библиотеке, хотя она еще не каталогизирована по новой системе. А про Африканский Рог, видимо, где-то в коробках.

– А монреальский дар? – спросил Гамаш.

– Не знаю. У нас здесь есть только номер дарения. Здесь не сказано, что случилось с отдельными книгами.

– Могу я взглянуть на проповеди?

Уинни нашла книгу и выдала Гамашу. Он был первым, кто ее открыл. Гамаш поблагодарил их и ушел. Он двинулся с Анри вниз по холму, их ноги оставляли следы друг подле друга на припорошенной снежком улице.

Придя домой, Гамаш сел за ноутбук и начал искать. Вернулся Эмиль и приготовил простой обед – цыпленка в горшочке и овощи. После обеда Гамаш вернулся к работе. Он пытался узнать что-нибудь про полковника Эфрама Хоскинса и Кэтлин Уильямс. Полковник Хоскинс умер от малярии и был похоронен в Конго. В те времена его книга казалась важной, но вскоре была забыта.

Абсолютно никаких связей с Шамплейном, Квебеком или Рено.

Кэтлин Уильямс оказалась многолетним жертвователем в англиканский собор Святой Троицы в Старом городе Квебек-Сити. Ее муж был процветающим торговцем галантереей, а сын стал капитаном корабля. Гамаш читал эту скудную информацию и жаждал, чтобы что-нибудь осенило его, какая-нибудь связь, которую он пропустил.

Не вставая из-за стола, он просматривал книгу проповедей, собрание строгих викторианских лекций. Ни слова о Квебеке, Шамплейне или Боге, насколько об этом мог судить Гамаш.

Наконец он принялся искать мадам Клод Маршан из Монреаля. На это ушло некоторое время, даже для мощных компьютеров полицейского управления это оказалось нелегкой задачей, но все-таки он нашел и ее.

– Собираешься ложиться? – спросил Эмиль.

Гамаш поднял голову. Была почти полночь.

– Пока нет. Но уже скоро.

– Глаза береги.

Гамаш улыбнулся и махнул рукой, желая старику спокойной ночи, потом продолжил поиск.

Мадам Маршан была замужем за Клодом Маршаном. Он умер в 1925 году, она – в 1937-м.

Так почему они пожертвовали более сотни книг в 1899-м? Были ли эти книги частью их состояния? Умер ли кто-то из родителей?

Но зачем отправлять книги в Квебек? Ведь это наверняка было непросто. И почему в эту маленькую библиотеку? В английскую библиотеку, тогда как Маршаны были французами.

Гамаш не мог не признать, что это вызывало вопросы.

Поискав в генеалогических записях, он выяснил, что ни родители месье Маршана, ни родители мадам Маршан не умирали около 1899 года. Так откуда же взялись эти книги?

Давно старший инспектор Гамаш не проводил разысканий подобного рода. Обычно он поручал такие дела инспекторам или агентам. Особенно удавались поиски инспектору Бовуару, который любил порядок, информацию.

Они приносили Гамашу разрозненные несвязанные факты и вместе пытались извлечь из них зерно истины. Найти нити и связи, объединяющие их.

Старший инспектор почти забыл охотничий азарт поисков, но вот он попробовал потянуть за одну ниточку, за другую – и увлекся, все остальное отступило на второй план.

Откуда у этой пары взялись книги? И почему они не пожалели трудов и расходов, чтобы доставить их в Квебек?

Гамаш задумался, глядя на экран,

Книги были подарены супругой, не супругом, но последний в то время был еще жив. Как там сказано? Гамаш потрепал себя за бородку, к которой еще не успел привыкнуть.

Так как там сказано?

А сказано, что она дарит свои книги. Они принадлежали именно ей, а не были в общем владении. В переписи она названа экономкой, вот только ее наниматель не указан. Правда, есть адрес.

Экономка в конце девятнадцатого века, подумал Гамаш. Тогда было не так уж много грамотных женщин, не говоря уже о владелицах сотни или более книг.