Virtual, или В раю никого не ждут - Александр Смоленский

Вдруг все расплылось, смешалось, подернулось дымкой, как фон на старинном портрете. На этом фоне мягко, но отчетливо проявилась очень красивая женщина. Она шла ему навстречу, ослепляя неотразимой улыбкой, раскованная и независимая. Ее стройные ноги несли вперед изящное тело, манящее безупречным совершенством линий. Сейчас она пройдет мимо, исчезнет, растворится в толпе…

Но она не прошла мимо.

– Простите, вы ведь русский? Из России? – спросила женщина. – Вы не могли бы мне помочь выбрать ожерелье. Я никак не могу решить, а у вас, судя по внешности, должен быть неплохой вкус.

Миша, как последний дурак, оглядел себя в ближайшей витрине и внезапно поверил, что он и вправду интересен и стильно одет, даже не подозревая, что он – это не он, а его отец, а он лишь пользуется отцовским опытом.

– Тут и гадать не надо! Вот это, бирюзовое, очень идет к вашему цвету глаз и волосам. Я хочу вам подарить его просто на память об этой мимолетной встрече.

– Что вы, что вы, не надо! – запротестовала женщина, хотя глаза ее заблестели от удовольствия и сознания того, что ей приятно получить подарок. – Мы ведь даже не знакомы.

– Виктор… то есть, простите… Михаил. – Он покраснел, не понимая, что с ним происходит.

– Так все-таки Виктор или Михаил? – улыбнулась она. – Первый раз в жизни встречаю мужчину, который путает свое имя. Но это даже оригинально. Ирина Солье, – представилась женщина и протянула ему ладонь.

– Я вас провожу? – робко предложил он.

– Не надо меня провожать, я никуда не тороплюсь. Здесь так красиво! Давайте просто посидим где-нибудь на берегу.

Они пошли рядом, и Миша случайно коснулся ее плеча, ощутив теплоту кожи и завораживающий аромат духов.

– Вы… вы замужем? – наверное, трудно было подыскать вопрос глупее.

– Разве это имеет значение? – рассмеялась Ирина.

– Не знаю. А что имеет значение?

– Ощущение радости, счастья, свободы. Наши чувства выше формальных привязанностей. Если, конечно, они искренни. Нет, я не замужем!..

Мише стало легко и комфортно на душе. Его неудержимо влекло к этой женщине, которая была старше него, но казалось, что он всю жизнь ждал встречи именно с ней. В одно мгновение она стала идеалом и воплощением его грез.

Миша набрался решимости и попробовал обнять ее за талию и попытался заглянуть ей в глаза…

Тут все застыло, словно кто-то нажал стоп-кадр. Картина стала резко отъезжать. Юноша ощутил тупую боль, причем одновременно в голове и сердце.

– Не-е-ет! Еще рано! – крикнул он, но программа самоконтроля уже сработала безотказно.

Последующие дни Миша ходил как очумелый. Почему все же он тогда сразу не попытался скопировать программу? В конце концов, надо было помучиться, взломать блокирующие файлы. Тогда бы он мог хотя бы изредка, исподтишка общаться с Ириной. Впрочем, теперь уже поздно об этом сожалеть.

– …Ваш мальчик пришел в себя, но это вряд ли может нас успокоить, – объяснял врач психиатрической больницы родителям Миши.

Он только что вышел из палаты, где после неудавшегося самоубийства уже более двух суток под непрестанным наблюдением лежал юноша.

– К нему можно зайти? – чуть ли не в один голос спросили Виктор и его Женя.

– Я бы не советовал. Любой стресс ему сейчас противопоказан, – сказал врач.

– При чем тут стресс. Мы же родители, – горячо стала убеждать его Женька. – Мальчик должен знать, что он сейчас не один. Что мы рядом.

Врач как-то странно посмотрел на обезумевших от горя супругов.

– Хорошо. Я его спрошу. Подождите.

Он степенно удалился, но вышел не скоро.

На протертом диване в дальнем углу коридора Виктор кусал ногти, а Женька беспрестанно плакала. Увидев доктора, оба вскочили и поспешили ему навстречу.

– Как я и предполагал, – разочарованно сообщил врач, подбирая следующие слова. – Вы, мамаша, пройдите. Только помните, что он очень слаб.

– А как же я? – чуть ли не закричал Широков-старший. – Я тоже хочу видеть сына.

– Ваш сын сказал – «мама». Вас он почему-то не хочет видеть.

– Он сказал, почему? – спросил Виктор упавшим голосом. Его лицо в мгновение ока приобрело мертвенно-землистый оттенок.

– Я поинтересовался. Мальчик молчит.

– Но хоть что-то он говорит? – испуганно спросила мама.

– В том-то и дело, что почти ничего. Только время от времени произносит одно и то же имя – Ирина. Вам оно что-нибудь говорит?

Жена отрицательно покачала головой.

Врач внимательно посмотрел на супругов.

– Если бы в городе меньше трепали языками на эту тему, было бы много лучше, – зло сказал он. – Но вам, так и быть, объясню. То, что над мальчишкой хотели надругаться, – это плохо. Но приступ шизофрении вызван другим. У мальчика есть еще одна серьезная болезнь. Правда, ее нет в медицинских учебниках. Психиатры называют ее «интернет-зависимость».

– Что-что?

– Что слышали. Теперь в нашем обществе есть и такая болячка. Особенно у молодежи. Как я понимаю, мальчик – совершенно чист, и давно живет в плену собственного виртуального мира. Понимаете, той ночью надругались не над ним, а опрокинули его мир. Может, это какая-то виртуальная любовь. Впрочем, так далеко заглянуть я пока не смог. Но имя некой Ирины парнишка произносил постоянно. В бреду, разумеется. – Врач демонстративно посмотрел на часы, как бы давая понять, что торопится. – Простите, но мне надо идти. Дел по горло.

является всего лишь продолжением предыдущей, но именно из нее становится очевидно, что интернет-зависимость – тяжелый недуг. И поразил он одномоментно отца и сына Широковых

– Лично я ничему не удивляюсь, – многозначительно изрек Багрянский, когда в дороге друзья продолжали обсуждать, что же делать и как помочь пацану. – После того, что с ним случилось, я бы тоже не хотел жить.

Духон и Багрянский были настолько потрясены последними событиями в Дубне, что напрочь забыли о своем писательстве. Так порой случается с людьми, особенно немолодого возраста, которые, в силу определенных пустот, образовавшихся вокруг их персон, готовы лететь куда угодно, спасать кого угодно. Лишь бы ощутить себя при деле.

– На что ты намекаешь? Конечно, слышал. Стоит порыться в Интернете и…

– Не надо, – довольно резко перебил друга Багрянский, – лучше порыться в собственной памяти. Вспомни, Сашенька, нашего старого приятеля Серегу Седых с его славным семейством. Теперь тебе память ничего не подсказывает?

Забыв, что он ведет машину, Духон бросил руль и в сердцах схватился за голову.

– Держись за руль, а то дальше уже некому будет вспоминать, – завизжал Багрянский и интуитивно схватился за поручень над боковым стеклом.