Virtual, или В раю никого не ждут - Александр Смоленский

– Да. У нас опять ребенок. Взрослый ребенок, пятнадцати лет, – пытаясь как-то перевести разговор в нужное русло, быстро сообщил Духон.

Но Вере Петровне явно не хотелось переходить к делам. Что нового она могла вынести из очередной болезни какого-то мальчика?! Она засуетилась и, не спрашивая согласия, пошла за кофе.

– А вы, господа, полистайте пока периодику, – важно предложила она.

Ради приличия Багрянский открыл папку, куда продвинутая докторша подклеивала статьи по «своей теме», и лениво стал ее перелистывать. Один из первых же заголовков его заинтересовал: «Видеоигра довела ребенка до эпилепсии».

Лаконичный, но емкий рассказ приятелей особо не удивил доктора и никак не возбудил. Тем более, что ни слова не было упомянуто о коллизии, связанной с Широковым-старшим.

– Раз уже дошло до попытки суицида, то могут потребоваться серьезные меры…

– Может, лекарства? Мы достанем любые, – с надеждой спросил Александр. – Я слышал про сильные транквилизаторы…

– Я предпочитаю обходиться без лекарств, – категорично заявила Вера Петровна. – Помнится, и десять лет назад, когда подобное случилось с сыном другого вашего приятеля, я ничего медикаментозного не выписывала. Кстати, как тот мальчишка?

Вопрос застал друзей врасплох. Действительно, как?

– Да вроде работает по специальности в какой-то провайдерской фирме, – неуверенно припомнил Багрянский.

– Жалоб больше не поступало, – охотно поддержал его Духон.

– Вот видите! А вы – лекарства… Полагаю, мы опять имеем дело скорее с социальными коллизиями, нежели с чистой медициной. Не случайно в компьютерные цепи попался опять мальчишка. То ли внешних чувственных раздражителей у них больше. То ли мозгов меньше.

Духон и Багрянский переглянулись. Надо же, как все сложно.

– Мозг молодого несформировавшегося человека наталкивается на непреодолимую пропасть между знаниями и опытом, – продолжала делиться мыслями доктор Исакова. – Ведь нельзя отрицать, что компьютерные технологии весьма информативны, всевозможные игры развивают логику, интуицию, однако при этом расслабляют волю, делают личность беспомощной и незащищенной перед реалиями жизни. Игру можно начать сначала или с того места, где допустил сбой. А переиграть эпизод реальной жизни невозможно.

– И вы, как я понимаю, успешно лечите эти расстройства? – с надеждой спросил Александр, остановив взгляд на гордоньетке ХVIII века из орехового дерева, явно не так давно прикупленной в антикварном магазине. – Если не лекарствами, то дельными советами, может быть?

– Давать индивидуальные рецепты, не видя пациента, – дело неблагодарное и ненадежное, – важно парировала врач.

«С ней все ясно, – подумал Багрянский. – Никаких конкретных советов. Эти психиатры любой вопрос заболтают. Неужели Саша этого не понимает?!»

Но Духон уже и сам все понял. Опять придется выдумывать самим. Хотя рассуждения врачихи отнюдь не бесполезны. Духон встал с кресла, предусмотрительно оставив рядом с чашечкой недопитого кофе конверт с гонораром доктору.

– А вы что-нибудь слышали о компьютерных программах, позволяющих в полном объеме воспроизводить окружающий мир, включая запахи и эмоциональные ощущения, и по желанию моделировать ситуацию? – вновь включился Багрянский.

– В серьезных источниках я ничего подобного не встречала. Что касается потенциальных возможностей, увы, это не по моему профилю! Если такие программы появятся, будем искать способы борьбы с ними.

– Вы полагаете, что надо будет бороться?

– Бесспорно. Потому что это ужасно!.. – Вера Петровна ответила не задумываясь. На ее лице отразились искренняя боль и сочувствие всем будущим больным.

– Бедные пациенты, – буркнул Багрянский уже за дверью ее квартиры, разочарованный финалом дискуссии.

– Я бы так не сказал, – попытался умерить его пыл соавтор. Он устало вздохнул.

– Не вздыхай так тяжело, будто Сизиф, толкающий в гору камень. Что будем делать?

– Если ты о мальчишке, то, увы, мы с тобой вряд ли сможем переделать мир. Старуха права, хотя всего и не сказала… Если же рассуждать предметно, то в нашем конкретном случае надо сначала лечить отца. Пускай потом сам перевоспитывает сына. По большому счету только он виноват, что Мишке Широкову живется лучше в виртуальном мире. Как он там среди сумасшедших?

* * *

– Больной! Проснитесь!

Широкову-младшему поначалу показалось, что его будит бабушка. «Сейчас скажет, что опаздываю в школу», – невольно подумал он и с трудом приоткрыл глаза. В них тут же ударил все тот же ненавистный яркий свет, который сразу вернул парня к действительности. Значит, он все еще в больнице, а над ним склонилась толстая медсестра и пытается заглянуть в глаза. Это ее голос. А он подумал – бабушки…

Быстро, словно в знак протеста, Мишка перевернулся на живот и уткнулся в подушку. Лишь бы убежать от этого мучительно яркого света. Веки вновь мгновенно набухли, будто в них залили свинец, и вновь стали предательски слипаться, увлекая обратно в только что покинутую стихию сна. Голова напоминала высохшую тыкву, по которой кто-то стучит молотком.

– Больной! Не притворяйтесь. Вам надо позавтракать. У вас режим.

Голос медсестры, как ему показалось, потеплел, но Мишка опять был далеко-далеко. Ночью ему привиделось что-то очень неприятное, страшное. Кто-то гнался за ним. Нет, этого не может быть! Знакомое с детства, обычно доброе к нему лицо было перекошено от гнева. Отец?!

До этого момента ему снилось совсем другое, пожалуй, самое приятное. Что он назначил той красивой женщине – из отцовской программы, из отцовского воображаемого мира – свидание. Она опаздывала, а он с надеждой и нетерпением высматривал среди прохожих ее знакомую фигуру.

Как раз в эту минуту, когда он наконец приметил ее, вдруг что-то сразу переменилось. Мишка ощутил тревогу еще до того, как заметил отца, который явно прятался и кого-то выслеживал. Его первой реакцией было нырнуть в толпу, смешаться с ней. Но как быть с той женщиной? Как ее звали? Неужели забыл? Или вообще не знал. Или так накормили лекарствами, что отбили память? Впрочем, какая сейчас разница. Прятаться или…

Она шла широкой раскованной походкой, открытая, желанная, сияющая. Миша кинулся навстречу, схватил ее за руку и потащил за угол. Они очутились в какой-то подворотне, затаились, прижавшись к глухой стене. Он ощущал изгибы ее тела и содрогался от волнения. Ее губы были совсем рядом, от них исходило горячее дыхание.

Рука непроизвольно потянулась куда-то в сторону прикроватной тумбочки к той самой опции, которая искушала неписаными запретами, загадочными таинствами и удивительными открытиями.

Испытывая легкое волнение, Миша, словно преступник, тайно вломившийся в чужой мир, кликнул на манящий значок, но, подумав еще секунду, лихорадочно добавил еще опцию «любовь». Парень был еще в том удивительном возрасте, когда нетерпеливо смешивают между собой секс и любовь.