Храм любви при дворе короля - Виктория Холт

Старика оплакивали несколько недель, а однажды в апреле, гуляя с Маргарет по саду, Томас сказал ей:

– Мег, хватит нам скорбеть, мне кажется, дедушка твой умер счастливым человеком, проживи он еще несколько месяцев, то был бы менее счастлив.

– Почему, отец?

– Он, как и мать, очень гордился моей должностью, а мне, возможно, осталось недолго ее занимать.

– Значит, тебя скоро прогонят?

– Нет, Мег, не думаю. Но, видимо, я смогу подать в отставку. Знаешь, с тех пор, как почти три года назад получил большую печать, я не чувствовал себя счастливее. Тогда я никак не мог отказаться от должности, теперь думаю, что смогу.

– Король отпустит тебя?

– События развиваются, Маргарет, хотя тем, кто далек от двора, может показаться, что слишком медленно. Король четыре года назад объявил нам о том, что хочет развода, и до сих пор его не получил. Для короля это долгое время ждать исполнения своих желаний Он становится нетерпеливым, леди Анна тоже. Помнишь, когда я взял в свои руки большую печать, кардинал, заправлявший делами страны очень долго, лишился королевского расположения, и казалось, его некем заменить. Поэтому меня вынудили принять эту должность. Но теперь дела изменились. У короля под боком двое умных человек, он возлагает на них большие надежды. Любит их, потому что они работают на него… исключительно. У них нет своих взглядов, есть только королевские, нет своей совести, есть только королевская, нет иной воли, кроме его. Они сделали королю два блестящих предложения, и оба так ему понравились, что, наверно, он им последует. Кромвель предложил, чтобы король порвал с Римом и объявил себя высшим главой английской церкви, в таком случае он без труда получит развод. Предложение Кранмера не менее оригинально. Он утверждает, что поскольку брак короля был незаконным, то развод не нужен. Объявить брак недействительным может английский суд. Понимаешь, Мег, эти люди, как выражается король, «попали в точку». А про меня Его Величество скажет, что я попал пальцем в небо.

– Отец, ты, как канцлер, должен согласиться с этими людьми?

– Да, потому и надеюсь, что получу отставку. Один очень способный человек, большой друг короля, охотно стал бы на него работать. Это лорд Одли. Король, несомненно, согласится, чтобы я передал большую печать ему.

– Отец, значит, ты будешь дома, с нами… вернешься опять к юридической практике… и мы станем жить, как в Баклерсбери.

– Нет, Мег. Я останусь членом Совета, юрист не может бросить практику на годы, а потом сразу начать ее заново. К тому же, я уже не так молод.

– Знаю, отец. Я наблюдала за тобой с большим беспокойством. Мы, Мерси и я, будем тебя беречь. Прошу, отдай большую печать. И возвращайся к нам как можно скорее.

– Не беспокойся обо мне, милая Мег, потому что слабое здоровье дает мне необходимый предлог оставить должность канцлера, и король его примет.

– Я буду с нетерпением ждать этого дня.

– А бедность, Мег? Будешь с нетерпением ждать и ее? Ведь мы обеднеем.

– Я бы приняла и бедность. Но она не будет нашим уделом. Уилл преуспевает в своей профессии.

– У нас большой дом, большая семья, Мег. Несмотря на то, что у нас одно хозяйство и мужчины добились хорошего положения, мы будем жить бедно.

– Ты будешь дома… в безопасности. Больше я ничего не прошу.

– Поэтому, Мег, я продолжу свое легкое наставление. Не горюй, что здоровье у меня уже не то, благодаря этому я вернусь домой, к вам. И не горюй по дедушке, он умер отцом лорда-канцлера, а проживи дольше, мог бы умереть отцом незначительного человека.

Маргарет взяла отцовскую руку и поцеловала.

– Папа, я помню, что в жизни всегда есть утешения. Не бойся. И очень обрадуюсь, когда ты покинешь двор, это уже давно мое самое заветное желание.

– Милая Мег, у меня нет хорошего здоровья и королевского расположения, зато есть лучшая на свете дочь.

* * *

Маргарет ждала. Она знала, что произойдет это скоро. Король уже объявил себя высшим главой церкви. Отец пропадал при дворе, и Мег слышала, что епископ Фишер слег от беспокойства.

Как-то утром они были в церкви – прекрасным майским утром, когда птицы радостно пели и воздух был напоен запахом цветущего боярышника.

Служба окончилась, и Маргарет внезапно увидела отца. Он стоял у двери отгороженного места в церкви, занимаемого женщинами семейства. Мег все поняла с первого взгляда.

Томас улыбнулся Алисе, в испуге поднявшейся на ноги, изумленной тем, как муж оказался здесь в это время. Поклонился, как обычно его лакей, и сказал:

– Мадам, милорд ушел. Алиса не поняла.

– Что это за шутка?

Томас не ответил, и все они пошли на свежий весенний воздух.

Маргарет подошла к отцу и взяла его под руку.

– Что это за чепуха? – спросила Алиса, едва выйдя из церкви. – Как это понимать «милорд ушел»?

– Так и понимай, Алиса. Милорд канцлер ушел, тебе остался лишь сэр Томас Мор.

– Но я не могу взять в толк.

– Все очень просто. Я вернул большую печать и уже не канцлер.

– Ты… что сделал?

– Ничего другого не оставалось. Королю нужен канцлер, который будет служить лучше, чем я.

– Значит, ты ушел в отставку? Ты действительно оставил свою должность?

У Алисы пропал дар речи. Ей стало невыносимо это солнечное майское утро. Все ее тщеславие улетучилось. Ее лорд поистине ушел.

Вечером вокруг Томаса собрались все, кого он называл дорогими детьми. Из Баклерсбери приехали Мерси и Джон Клемент, потому что новость дошла и до них. Айли тоже узнала о случившемся и приехала в Челси, чтобы быть с отчимом в день его отставки.

– Дети мои, – сказал Томас, когда все были на месте, – я должен обратить ваше внимание на одну вещь. Мы выстроили себе прекрасный дом, у нас много слуг, мы никогда не были так богаты, как некоторые знакомые нам герцоги. – Томас улыбнулся Алисе. – Но жили в достатке. Теперь я лишился должности, с ее потерей ушло все, и вы знаете, что, даже занимая эту должность, я не был столь богат, как мой предшественник.

Томас улыбнулся Донси, намекавшему, что он не пользуется всеми выгодами своего положения. Но молодой человек сидел, потупя взор. Его тесть уже не канцлер, надежды выдвинуться почти не сбылись. Он стал членом парламента, представлял вместе с Джайлсом Хероном Тетфорд, расположенный в графстве Норфолк, Джайлс Эллингтон представлял графство Кембридж, а Уильям Ропер – Брембер, расположенный в графстве Суссекс. Достигли они этого благодаря родству с канцлером, но какой мелочью это казалось в сравнении с милостями, сыпавшимися на голову родственникам Булей! Кроме того, думал Донси, понимают ли эти люди, что нельзя человеку просто уйти от высоких милостей к безвестности, что скорее всего он впадет в немилость?