Любовный контракт - Софи Ларк

он без рубашки и весь в грязи, а вдоль бортика лежит огромная куча сорняков. Я переодеваюсь в то, что не жалко, и спускаюсь вниз, чтобы помочь ему.

Меррик не пытается меня остановить, он прекрасно знает, что я люблю работать руками так же, как и он. Он передает мне пару садовых перчаток, и первый час мы работаем в дружеском молчании, единственным спутником которого является мягкий звук наших ворчаний, движений и капающего пота.

Меррик кажется медленнее, чем обычно, пот течет по его спине, руки трясутся, когда он вырывает очередной глубоко укоренившийся сорняк.

Но к тому времени, когда солнце опускается к забору, мы уже очистили весь бассейн.

― Вы собираетесь его отремонтировать? ― спрашиваю я. ― И наполнить его водой?

― А вы с Салли будете купаться, если я это сделаю?

― Конечно!

― Тогда отремонтирую. ― Он опирается на ручку лопаты и вытирает лоб тыльной стороной руки. Золотистые пряди его волос сверкают в лучах заходящего солнца. Волосы на руках тоже золотистые на фоне темно-коричневого загара. Его грудь и руки выглядят чуть крепче, чем неделю назад, чуть менее истощенными. Его голубые глаза абсолютно ясные.

А вот его лицо… его лицо полно печали.

Меррик тихо говорит:

― Я должен был сделать это давным-давно.

― Второй лучший момент для этого — сегодня.

― Нет, это не так. ― Он качает головой, испытывая стыд. ― Второе лучшее время было бы намного раньше.

Он оглядывает двор и дом, которые все еще нуждаются в огромном количестве работы: стены в пятнах, на крыше не хватает черепицы, плющ и кудзу растут повсюду, поглощая домик с бассейном.

― У меня нет оправданий, ― печально говорит он. ― Это гребаный позор. Стелле было бы стыдно за меня. Она бы никогда не поверила, что я допущу такое. Что я так поступлю с мальчиками…

Мое сердце разрывается, и я не знаю, что сказать, поэтому говорю то, в чем уверена:

― Эти мальчики любят вас. Салливан любит вас. Ему никогда не было стыдно за вас.

― Салли… ― Меррик произносит имя своего сына с такой огромной любовью, что у меня на глаза наворачиваются слезы, хотя я изо всех сил моргаю, чтобы их сдержать. ― Салли заслуживает гораздо лучшего.

Его руки сжимают рукоятку лопаты до белых костяшек, а плечи трясутся от эмоций, от того, что он так отчаянно пытается удержать внутри.

― Все это легло на плечи Салли. Я должен был быть рядом со своими мальчиками, я никогда себе этого не прощу.

Меррик опускает голову и роняет лопату, закрывая лицо руками. Не думая, даже не понимая, о чем он говорит, я обнимаю его, и Меррик теряет контроль.

Он падает на цемент, и я опускаюсь рядом, все еще обнимая, словно могу как-то удержать его, несмотря на рыдания, которые, кажется, разрывают его на части.

― Я никогда, никогда не прощу себя за то, что сделал. Я был им нужен. Они не должны были потерять нас обоих. Но когда я вернулся домой, доказательства того, как тяжело это было, как ужасно было то, что произошло… Я видел это повсюду, вокруг себя, и это было невыносимо. Мысль о том, чтобы попытаться отремонтировать дом, сделать его таким, каким он был раньше… казалась невозможной и даже неправильной. Потому что он никогда не станет таким, как был, без нее. Даже пытаться было ложью. Но я должен был, должен был… почему я позволил им жить так?

Я обнимаю Меррика, вдыхая аромат его кожи, немного похожий на запах Салливана и немного на запах моего отца из-за слабого намека на бурбон.

― Все хорошо, ― бормочу я, поглаживая его по спине. ― Все будет хорошо.

По кусочкам, которые я смогла соединить, а также по нечетким татуировкам на его пальцах я поняла, что Меррик провел некоторое время в тюрьме после смерти жены и чувствует себя чертовски виноватой за это.

― Стелла значила для меня все… но я потерял контроль… Не могу представить, каково было моим мальчикам, здесь, в одиночестве…

Может, мне не стоит спрашивать, но я должна знать.

― Что случилось?

Его голос звучит хрипло и сдавленно.

― Я поймал его и задушил… за то, что он забрал у меня Стеллу.

Теперь я понимаю… преследователь у двери. Меррик, судя по всему, убил его.

А это значит, что Салли потерял обоих родителей, когда ему было всего восемнадцать.

Я изо всех сил обнимаю Меррика.

― Вы не хотели бросать их. Вы вернулись домой, как только смогли. Мой отец никогда не возвращался домой. Он был алкоголиком. Он изменял моей маме, разбил ей сердце. Он лгал и подводил меня. И после всего этого, больше всего я его ненавижу за то, что он ушел. Он бросил нас, ему было все равно. Но я бы предпочла, чтобы он все равно был рядом, чем осознание того, что он бросил меня, потому что я была ему не нужна и он не любил меня.

― Но я же их бросил… ― стонет Меррик.

― Вы не бросали своих сыновей, вы отомстили за их мать. И они уже простили вас за это. Ваши мальчики сильные и талантливые, потому что вы со Стеллой любили друг друга и вырастили хороших мужчин. Они смогли справиться благодаря вам. Посмотрите, как хорошо вы их воспитали ― гордитесь своими сыновьями за вас обоих.

― Я не могу, ― всхлипывает он. ― Я подвел их. Я подвел их.

Я не знаю, что на меня нашло. Может быть, это стресс и боль, которые я видела на лице Салливана. Может, это надежда, которую он едва позволил себе почувствовать на этой неделе. А может, это моя обида на собственного отца.

Я хватаю Меррика за плечи и заставляю посмотреть мне в лицо, практически встряхивая его.

― Тогда перестаньте их подводить! ― рявкаю я. ― Салливану все равно, что было раньше, вы слышите меня? Он любит вас! Он любит вас так чертовски сильно! Единственное, что его волнует — это чтобы вы снова были в порядке и здоровы. Если он вам дорог, вы перестанете себя наказывать.

Меррик смотрит на меня глазами, которые сейчас определенно налиты кровью, но не от алкоголя, а от слез.

Он жалобно говорит:

― Я не могу этого сделать. Я столько раз терпел неудачу. Я слаб.

― Нет ничего слабого в том, что вы чувствуете к своим сыновьям.