Ответ перед высшим судом - Ольга Володарская

Рита зашла внутрь. Стала искать кнопки. Но стены были голыми. Вдруг двери, а они были, захлопнулись. Кабина поползла вниз.

Спускаться на лифте, который не только не ремонтировался, но и не проверялся на протяжении десятилетий, было страшно. Рита в обычные лифты иногда с опаской входила, а тут… необычный. Застрянет, даже позвать на помощь не сможешь.

Но, к ее облегчению и удивлению, лифт доставил Риту вниз без заминок. Двери разъехались, выйти девушка побоялась. Кругом темнота. Хотелось вернуться. Но она не знала как. Однако не прошло и тридцати секунд, как двери сомкнулись, и кабина поползла вверх.

Когда Рита вышла из нее, двери закрылись через те же двадцать — двадцать пять секунд. Они работали автоматически. Как и лифт. По какой системе, Рита пока не понимала. Как и то, что сделать, чтобы вернуть стену на место. Она нажимала на серп с молотом. И так и этак, но безрезультатно. В сердцах девушка стукнула кулаком по гербу, попала по солнцу, и свершилось чудо номер два. Механизм сработал — стена снова пришла в движение.

От находки у Риты захватило дух. Хотелось исследовать помещение, куда спускается лифт, но это она решила отложить на завтра. А сегодня отдыхать, набираться сил.

И вот оно — сегодня — наступило. И она стоит перед гербом, понимая, что история с лифтом ей не приснилась. Рите хотелось прокатиться на нем еще разок, и она готова была нажать на рукоятки серпа и молота, как в дверь заколотили.

— Ты там умерла? — раздался визгливый голос Татьяны Олеговны. — Если ты не откроешь, я позову Веню, и мы выломаем дверь!

Рита, вернув стеллажи на место, чтобы спрятать свой секрет от посторонних глаз (а то мало ли!), крикнула:

— Да иду, иду.

Отперла замок и тут же столкнулась нос к носу с мачехой. Поскольку Рита сделала вид, что только сейчас встала и еще не отошла ото сна, Татьяна Олеговна сбавила обороты:

— Так ты спишь?

— Угу.

— Но уже восемь. Я стучала пятнадцать минут назад, ты не прореагировала, и я заволновалась.

— Подумали, что я умерла?

— Мало ли.

— Или решили, что я не хочу вас видеть? И пускать в свое новое жилище?

Мачеха проковыляла к дивану. Но на нем было белье, и она не села на постель. Опустилась на стул. Тот самый, с шаткой ножкой. Его и собрата-крепыша Рита вернула на места. Стул покряхтел, но выстоял. Хотя Татьяна Олеговна была тяжелее приемной дочери раза в полтора.

— Ты опять не идешь сегодня на работу? — требовательно спросила Татьяна Олеговна.

— Мне ко второй смене.

— Ты же всегда выходила в первую.

— Расписание изменилось, — соврала Рита. На самом деле она весь год работала с обеда, но уходила всегда поутру. В учительской ей было спокойнее, чем дома. — Где дядя Веня?

— Маман пошел навестить. Проверить, выпила ли она таблеточки и съела ли свою овсянку.

— Значит, дверь ломать некому?

— Я решила, что ты привела мужика, — выпалила Татьяна Олеговна. — Тайно. Поэтому заперлась и не пускаешь никого. Я же и вчера стучала, и сегодня.

— Как видите, я тут одна.

— Успела его выпроводить, пока все спали?

— Да что с вами такое, Татьяна Олеговна?

— Я просто на тебя другими глазами посмотрела, когда услышала твои откровения.

— Подслушали, так будет точнее. — Рита поняла, что мачеха стояла под дверью и, как говорили во времена ее детства, «грела уши», когда она беседовала с Лизой и Ильей.

— Теперь я думаю, что ты приглашала этого своего принца сюда. Я ложусь рано. И сплю крепко. После десяти веди кого хочешь. Главное, выпроводить с рассветом.

Рита предполагала, что мачеха желает затеять ссору. Ее новоявленный «муж» унесся поутру к своей драгоценной матушке вместо того, чтобы облизывать «жену». Татьяну Олеговну такое пренебрежение бесит, и надо на ком-то сорвать злость.

— Сейчас, когда вы убедились, что я жива и в комнате никого, могу я остаться одна?

— Ухожу. — Она поднялась, тяжело опершись на костыль. Как к ним въехал дядя Веня, Татьяна Олеговна пользовалась одним. — Но хочу, чтоб ты мне кое-что пообещала.

— И что же?

— Не запираться.

— Отвечаю категорическим нет.

— Но почему? В своей комнате ты обходилась без замка.

— Вот и не надо было меня оттуда выдворять. Кабинет же помещение приватное. Тут все уединялись. И папа, и вы. Поэтому и появился на двери запор.

Пока они препирались, в дверь, толкнув ее мордой, вошел Маркиз. Поскольку кот любил всеобщее внимание, то оповестил женщин о том, что пришел, басовитым мяканьем. Татьяна Олеговна тут же засюсюкала «кись-кись-кись» и стала подзывать наглую животину, которой давно простили его выходку с ботинками дяди Вени. Но Маркиз проигнорировал призыв хозяйки. В этом не было ничего удивительного, а вот в его дальнейшем поведении — да. Кот повел носом и навострил уши. Что-то почуял! А потом пулей метнулся к книжному шкафу.

Рита и Татьяна Олеговна проводили его недоуменными взглядами. Маркиз был ленив до неприличия. Он не бегал, а важно ходил. А когда хотел напакостить — крался.

Добравшись до центральных стеллажей, кот попытался подлезть под них. Но был слишком упитан, чтобы протиснуться в щель. Тогда Маркиз принялся орать и царапать дерево.

— Ну-ка, брысь! — прикрикнула на него Рита. Но когда кошак ее слушался?

Пришлось подойти и отогнать его. Но Маркиз не собирался сдаваться без боя.

— Ай! — взывала Рита, ощутив на большом пальце своей ноги кошачьи клыки.

— Да раздвинь ты полки, пусть доберется до стены, — бросила мачеха.

— Зачем?

— Так Маркиз реагирует только на мышей. Значит, за шкафом прячется какой-то грызун. Пусть кот поймает его.

— Да откуда у нас тут мыши?

И замолчала. Поняла — откуда. Мышь могла незаметно забежать в лифт, когда Рита спускалась в подвал (похоже, именно там была нижняя точка), и теперь шныряет по кабинету.

— Хорошо, сейчас раздвину, — выпалила она и стала очищать путь Маркизу.

Как только препятствие на пути кота исчезло, он ринулся на врага — крохотного мышонка, мечущегося вдоль стены.

Татьяна Олеговна, которой не было видно, что происходит, встала и приблизилась к Рите. Как раз в этот момент Маркиз заглотил добычу, и из его пасти торчал только тоненький хвостик.

— Фу, — пробормотала Рита и отвернулась. А мачеха нет. Но, как оказалось, она смотрела не на кота, а на герб.

— Ты мыла его? — спросила она. — Так и сверкает.

— Да, — призналась Рита. — Как и всю стену.

— Зачем?

— Хотела сделать перестановку. Внедрить сюда кресло-кровать.