Проклятые доспехи - Михаил Ежов

— Смотри, Класпина, не забудь! — крикнул ей Аниеро, когда выезжал за ворота. — В конце недели!

Она кивнула и нерешительно помахала ему рукой.

Костёр едва теплился, несмотря на то что ночь выдалась сырая и холодная. Угли мерцали подобно глазам саламандры, и оттого всё вокруг казалось ещё чернее.

Айвонир сидел на стволе поваленного грозой дерева, закутавшись в плащ, и молчал, глядя на то, как тлеют потрескавшиеся от медленного жара ветки. Драфтер лежал поодаль и, закинув руки за голову, глядел на звезды, едва различимые на мглистом небе Малдонии.

— Сколько дней мы в пути — не сосчитать, — сказал он немного погодя, переворачиваясь на бок и ложась лицом к костру. — А скоро ли вернёмся, неизвестно. На этот раз, во всяком случае, всё должно пройти спокойно: нам нужно только встретиться с принцессой Маиранной и взять у неё колечко с Праховым Камнем. Ей тут, пожалуй, мороки даже больше, чем нам, поскольку мы и так, считай, всё время в дороге, а ей пришлось ехать сюда из самого Нордора. Вроде бы и не далеко, а если подумать, то разве что только за месяц и обернёшься. Нам ещё повезло, что герцог Вебертрейк приходится ей кузеном, а то не видать бы нам Прахового Камня. Или самим пришлось бы в Нордор ехать, а ведь это недели две пути будет.

— Да, завтра встретимся с принцессой в деревне Сосновая Падь, и на этом сбор ингредиентов будет закончен, — отозвался Айвонир. — Надеюсь, она прибудет вовремя.

Когда на улице послышался громкий хриплый лай, Класпина вздрогнула.

— Кажется, это за тобой! — крикнул ей отец, выглянув в окно. — Ну и псина! — добавил он, покачав головой. — Никогда таких не видывал.

Класпина вышла на крыльцо и увидела огромного чёрного кобеля, гладкого и блестящего, с налитыми кровью глазами. На шее у него виднелся широкий кожаный ошейник с двумя железными кольцами, чтобы продевать через них цепь.

— Здравствуй, Магон, — проговорила девушка, с ужасом глядя на зверя, которого дал ей в провожатые жених. Тот ощерился и попятился к воротам, словно приглашая её следовать за ним.

— Ну, с ним тебе никто не страшен, — подбодрил её отец. — Ступай, а к вечеру возвращайся.

Класпина спустилась по ступенькам и сделала несколько шагов по направлению к псу. Тот сразу же развернулся и потрусил вперёд, указывая дорогу.

Пока они шли вдоль поля по дороге, встречавшиеся односельчане в страхе шарахались от них, издалека здороваясь с Класпиной, и громко спрашивали, откуда она взяла такое чудовище. Спустя некоторое время последний плетень остался позади, и начался хвойный лес, из-за которого деревню и прозвали Сосновой Падью.

Идти пришлось долго, мили три или четыре, а затем собака свернула с дороги, и Класпине пришлось пробираться вслед за ней по узким и извилистым тропкам. Чтобы не заблудиться, она время от времени ломала тонкие ветки попадавшихся изредка рябин, осин и берёз. Наконец, когда солнце уже миновало зенит, Магон вывел её на большую поляну, вокруг которой деревья были вырублены, а из их стволов, судя по всему, и был сложен стоявший посередине двухэтажный дом.

Он был тёмный, а небольшие окна закрывали плотные ставни. Вдоль покатой крыши шёл гребень, грубо вырезанный в виде драконьих и волчьих голов. Класпина обошла дом кругом и обнаружила два крыльца — одно с южной стороны, другое с северной. Перед последним Магон остановился и принялся лаять. Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге показалась согбенная старуха в каких-то темных лохмотьях. Она щурила подслеповатые глаза и мяла в руках какую-то тряпку.

— Чего тебе? — спросила она наконец и спустя мгновение добавила: — Неужто невеста?

— Да, — кивнула девушка. — Мне Аниеро, жених мой, велел прийти сегодня к нему в гости и прислал в проводники Магона. — Класпина указала на сидевшего подле крыльца пса.

— О, боги! — покачала головой старуха. — Что же это творится-то, а? За смертью ты пришла, дитя, — добавила она, обращаясь к пошатнувшейся от неожиданности Класпине. — Жених твой — разбойник! — старуха перешла на хриплый шёпот. — Он и его шайка грабят и убивают людей по всей округе, а тебя они хотят принести в жертву своему грязному богу Парготу. Так уж у них заведено: каждые три месяца поливать его алтарь кровью девственницы. Сейчас твоего Аниеро нет дома. Он с остальными ушёл на дело, да, видно, что-то их задержало, потому что к твоему приходу обещал вернуться. Однако ж идти назад тебе нельзя: можешь их встретить.

— Что же мне делать? — Во время рассказа старухи У Класпины внутри всё похолодело, и теперь она стояла как вкопанная. Казалось, нет никакой надежды на спасение и смерть скоро придёт за ней.

— Я тебя спрячу, — сказала старуха, пожевав сухими сморщенными губами. — Иди за мной, — она повернулась и скрылась в доме. — Боюсь только, как бы тебя не выдал Магон, — донёсся до Класпины её скрипучий голос.

Девушка огляделась. Вокруг качались и скрипели сосны, отовсюду тянуло сыростью и гнилью. Теперь это место напомнило ей могилу. Такой же запах был, когда хоронили её мать. Много лет назад…

Класпина быстро поднялась по ступенькам и вгляделась в темноту. Свет проникал только сквозь щели в ставнях и раскрытую дверь, поэтому внутри царил полумрак. Посреди большой комнаты стоял длинный стол, а возле него — старуха, походившая на огромный замшелый камень.

— Иди сюда, — позвала она, махнув крючковатой рукой. — Можно было бы посадить тебя в подпол, но если они вернутся с добычей, то полезут туда прятать. Так что лучше посиди здесь, — она указала на несколько больших винных бочек, составленных в дальнем углу комнаты.

Старуха помогла ей забраться в одну из них и накрыла крышкой.

— Спасибо, — только успела сказать ей Класпина.

— Ничего, дочка, — отозвалась старуха. — Не думай, что мне здесь сладко живётся.

Девушка обнаружила в одной из стен круглое отверстие, через которое раньше наливали вино, и, прильнув к нему, увидела, как старуха пересекла комнату и закрыла дверь, а затем начала подниматься по узкой скрипучей лестнице на второй этаж, тихо бормоча себе что-то под нос.

Обломки кареты лежали возле кузницы. Высокий мускулистый человек в кожаном фартуке деловито разбирал их и делил на две кучи: в одну складывал дерево, а в другую — железо.

Айвонир остановил лошадь, спешился и подошёл ближе.

— На этой карете королевский герб Нордора, — сказал он. — Почему она разбита?

— А кто ж это знает, господин? — ответил кузнец неприязненно взглянув на чужака. — Мы нашли её милях в двух отсюда на дороге, перевёрнутую. Лошади разбежались, а может, увели их. У нас много нынче разбойников развелось, так что неудивительно. Вон какая позолота богатая. Могли и прельститься.

— А те, кто в ней ехал? — спросил Айвонир. — Где они?

— Кучера убили, — ответил кузнец. Он продолжал работать и говорил, не поднимая глаз. — И ещё нескольких. Они то ли охранниками были, то ли ещё кем. Теперь не поймёшь: раздели их чуть не донага, всё забрали. Одного, что в карете ехал, доской проткнуло, от того, видать, и помер. А другого зарубили, да так, что лица не видно. Крови кругом было — не передать. Мы её песком закидали, а мертвецов перевезли в деревню, похоронить. Значит, господин, говоришь, герб королевский?