Романтическая комедия - Кертис Ситтенфилд

времени делая пометки в блокноте, а Конфетка лежала у его ног.

– Канзас-Сити вдохновляет на творчество? – сказала я, увидев эту картину на пятый день нашего приезда.

– Словно Париж тридцатых годов.

Я шагнула на веранду, и Конфетка тотчас перевернулась на спину, чтобы я почесала ей животик. Ноа сидел в сером плетеном шезлонге, защищаясь от солнца бейсболкой и солнцезащитными очками; завидев меня, он их снял.

– Моя мама умерла от рака желудка, там было много неприятных моментов, – объяснила я, наклоняясь почесать Конфетку. – Так что нечто подобное я уже пережила. И все же иногда удивляюсь, как неприглядна и печальна жизнь.

– Понимаю. Но уверен, Джерри очень рад твоему приезду. – Мы оба немного помолчали, только шуршали струйки разбрызгивателя. – Я бы хотел тебе помочь.

– Ты уже помог. Мне намного легче. Ты раньше бывал рядом с тяжелобольным человеком?

– С Билли Родригезом, замечательным продюсером. Он умер от глиобластомы в две тысячи десятом. Я записывал с ним все альбомы, кроме одного. Убирать за ним не убирал, но иногда навещал в больнице, а потом и в хосписе. Да, это очень тяжело.

– Если хочешь вернуться в Лос-Анджелес, ничего страшного.

– А ты хочешь, чтобы я вернулся в Лос-Анджелес?

– Нет.

И снова мы замолчали, только Конфетка виляла хвостом, а разбрызгиватель шуршал: ш-ш-ш, ш-ш-ш. Мне показалось или за нами наблюдали из окна ванной Ларсенов? Может, Шарлотта, а может, одна из девочек.

– Я не хочу возвращаться в Лос-Анджелес, – продолжил Ноа. – Когда-нибудь обязательно, только не сейчас.

В тот же день стараниями Вив и Генриетты из магазина деликатесов в Нью-Йорке прибыла огромная посылка: сухофрукты, изысканный кофе и сыры в гелевых упаковках, а также множество крекеров и печенья. Я была очень тронута и почти уверена: Ноа ничего из этого есть не станет. Тем вечером он приготовил нам на ужин жареного лосося, и, когда мы убирались на кухне, я объявила:

– Так, у меня вопрос.

Ноа приподнял брови.

– Ты еще хочешь быть моим парнем и все такое? Даже после того, как мыл моего отчима?

– Да, я хочу быть твоим парнем и все такое, – рассмеялся Ноа. – Правда, с одним условием.

Я встревожилась.

– Если тебя что-то расстроит, прекращай разговор или уходи в другую комнату, только, пожалуйста, не перечеркивай все разом, так тяжело жить.

– Как это «не перечеркивай»?

– Не уезжай в отель. Не бросайся обвинениями про моделей, после которых мы на два года перестанем общаться.

– Знаешь такой термин, «прикрыть абажуром»?

– Нет.

– Это когда элемент сюжета или логика фильма не имеют особого смысла и герои это подмечают, но загвоздка никак не решается. Обманом убеждаешь зрителей, что не обманываешь.

– Ну, – недоуменно произнес Ноа.

– Я хочу, чтобы мы остались вместе. Хочу быть твоей девушкой. И знаю: если я ею стану, твой профессиональный успех затмит мой, а тролли в интернете будут критиковать мою внешность и поражаться, как это ты со мной встречаешься.

– Если тебя это утешит, тролли из интернета – всего лишь тролли из интернета.

– Я прикрою эту проблему абажуром, потому что не знаю, как ее решить. Ты того стоишь. Даже я понимаю: сдаться без боя – серьезная ошибка.

– Неужели? – Ноа улыбнулся. – Даже ты?

– До недавнего времени я не знала, способен ли ты быть обычным человеком. Для знаменитости ты просто супер. А вот умеешь ли ты покупать еду навынос, жить без ассистентов или жить в дрянном домике с ковром от стены до стены? Даже если ты специально старался показать мне, на что способен, теперь я заявляю: из тебя обычный человек куда лучше, чем из меня!

– Я все время пытаюсь тебе доказать, на что способен. – Ноа шутливо скривился. – Наверное, повезло, что ты меня недооцениваешь, иначе было бы сложнее.

– Все хотела спросить… Тебя узнают в «Таргете»?

– Вряд ли. Я лысый мужик средних лет в бейсболке и маске.

– Соседка со дня на день тебя узнает, если уже не узнала. Оказывается, она твоя преданная поклонница. – Я показала на окно, выходящее на стену дома Ларсенов.

– Она что-нибудь говорила? – невозмутимо поинтересовался Ноа.

– Что преданная поклонница. – Я закатила глаза. – Она приятная женщина и вряд ли побежит сдавать тебя журналистам, но, похоже, пора мне учиться отвлекать внимание от тебя.

– Если у тебя попросят что-нибудь от меня, просто посоветуй связаться с Лией, она разберется.

– Я в роли твоей секретарши? Вдруг что-нибудь важное, а я не передам? Не боишься?

– Если важное, люди обычно упорны. И потом, незачем им связываться со мной через тебя. А насчет соседки…

– Шарлотты.

– Насчет Шарлотты – я с радостью с ней познакомлюсь. Всем я угодить не могу, но семье, которая позаботилась о Конфетке? С радостью.

– Очень мило с твоей стороны. Надеюсь, не пожалеешь. – Я протерла кухонный стол и теперь выжимала тряпку над раковиной. – Никогда не забуду, как ты съездил за прикроватным унитазом для Джерри.

– Не забудь про кресло для душа.

– И за креслом. И переносным писсуаром со светящейся крышкой.

– Забавно! Когда ты уехала в тот отель в Санта-Монике, я голову ломал, как вернуть тебя обратно. Вспоминал, что в романтических комедиях герой всегда спешит воссоединиться с возлюбленной и при всех объявить о своих чувствах. Например, в аэропорту или на вечеринке. Не знал, что довольно было купить унитаз в «Таргете»!

– Это называется «романтический жест».

– Я все думал, разозлишься ты или обрадуешься, если я приеду в отель и… ну, спою тебе серенаду. На глазах у людей. Стоя на тротуаре, например.

– Хороший вопрос. Наверное, я заставляла бы себя злиться, а в душе обрадовалась бы.

– А зачем злиться? Потому что слащавый жест?

– Ну… Один умный человек как-то раз сказал: сложно определить, где проходит черта между слащавостью и эмоциональной выразительностью.

Ноа вновь улыбнулся.

– Я еще тогда знал, где она, просто не стал говорить. Когда это случается с другими, это приторность, а когда с тобой – это чудо.

Той ночью я легла в постель сразу после Ноа в одной футболке и нижнем белье, и только выключила свет, как он притянул меня к себе, к своей теплой, мускулистой, пахнущей хлебом и лесом груди, и мне так приятно было снова прижиматься к нему обнаженной кожей!.. Когда он лег сверху, я обхватила его голову руками.

– Давно хотела сказать, еще как приехала к тебе домой: с бритой головой тебе вообще-то лучше.

– Вообще-то? – Ноа чуть улыбнулся. – Да ну?

– Правда-правда. Твоя старая прическа была… Ты походил скорее на кумира подростков. А теперь выглядишь более зрелым. Хорошо, что мы познакомились сейчас, когда нам под сорок и нам друг с другом интереснее, а ты еще красивее, чем двадцать лет назад.

Ноа отвел глаза и вновь посмотрел на меня.

– Хочу кое в чем признаться. Я раньше носил накладные волосы, в том числе на «НС».

– Ну, «НС» – столица париков, поэтому добро пожаловать в наш клуб.

Я не хотела его смущать, но и притворяться удивленной тоже не хотела – не хотела ему врать даже