Дом на глухой окраине - Ксения Комал

и безобидным? Как вы дошли до этой мысли?

— Я знал его всю жизнь, — отчеканил участковый. — То, что о нем говорят, это слухи. Ты что, им верить начала? Поэтому тебя так колбасит?

— Меня не колбасит!

— Серьезно? Ты в зеркало давно смотрелась?

Вика прикусила язык, понимая, что в данном случае спорить сложно, и уже менее уверенно сказала:

— Давайте не будем ссориться. Просто возьмите отпечатки с пакета, установите личность и убедитесь, что преступник — он.

— Да почему ты так думаешь?

— Вы что, не можете поверить в мою интуицию?

— Извини, но нет, не прокатит. Будут серьезные основания для каких-то подозрений, приходи. А до тех пор, прости, мне работать надо.

— Но разве так сложно сделать…

— Сложно! И недешево! По-твоему, у меня лаборатория в подвале? Иди давай, ради всего святого. До инфаркта доведешь…

— Знали бы вы, что у меня в подвале, — себе под нос буркнула Вика, выходя из помещения.

— Стой! А мусор?! — донесся ей вслед голос, но она предпочла сделать вид, что ничего не слышит.

На улицу Вика вышла в отвратительном настроении, и только родной телефон под мышкой немного грел душу, хотя она не понимала, с чем это связано. Конечно, идея с мусором была абсолютно идиотской; странно, что Сычев вообще пустил ее на порог. Но ведь речь идет об исчезновении ребенка, разве это — не та ситуация, когда нужно хвататься за любую соломинку? Хотя в чем-то он, пожалуй, прав: ее поведение выглядит все менее нормальным. Хорошо хоть, что о сюрпризе в ее подвале пока никому не известно. Но надолго ли? Рано или поздно этот вопрос все равно придется решать.

Она взяла телефон в другую руку, потрясла той, что успела устать, и заметила сгорбленную, унылую фигуру, медленно приближавшуюся к отделению. Встреча была очень некстати, Вика заметалась по небольшой заасфальтированной площадке, пытаясь где-нибудь скрыться, но в итоге вынужденно признала поражение и с притворной, чересчур широкой улыбкой поздоровалась:

— Здравствуйте, тетя Надя.

— Привет… — Женщина явно хотела пройти дальше, но, когда Вика уже с облегчением выдохнула, она остановилась и повернулась к ней. — А ты что в халате? Из больницы?

— Ну… да.

— Не очень сильно она тебя?..

Вика вдруг почувствовала резкую боль в районе макушки, но тетя Надя смотрела на нее с такой горечью, что сказать правду не было никакой возможности.

— Да нет, ерунда.

— Значит, ничего серьезного?

— Пара царапин.

— Ну, слава богу. Может, ты тогда им скажешь, что не держишь на мою Женьку зла?

Просьба Вике очень не понравилась: выходило, что ее проблемы тут не волнуют вообще никого. С другой стороны, женщину можно понять, она уже внука лишилась, а тут еще дочь посадят… Интересно, действительно посадят? Вполне вероятно, что да, травмы-то зафиксированы, все официально. А если бы Женя тогда, у пруда, сдала ее с потрохами? Но она почему-то промолчала, что даже слегка благородно. И все же она собиралась убить…

— Кому им? — уточнила Вика, решив потянуть с окончательным ответом. — Ее же видели, от моих слов уже ничего не зависит.

— Всегда зависит, — сказала тетя Надя. — Только от них. Знала бы ты, что может сделать слово.

— Что?

— Ранить, убить, спасти…

— Вы преувеличиваете.

— На них все держится, запомни. — Тетя Надя направилась к участку и напоследок попросила: — Подумай как следует, не чужие ведь люди.

— Ближе некуда, — пробормотала Вика и побрела к своему дому.

Льва нигде не было, машины — тоже, холодильник оказался почти пустым. Путем нехитрых размышлений она пришла к выводу, что осталась без жениха, и, к собственному ужасу, испытала облегчение. Лев был настолько идеальным, что его потеря означала бы катастрофу для любой нормальной невесты, однако теперь она ощущала полную свободу, возможность быть собой и делать то, что хочется.

Сперва Вика вытащила из тайника пуговицу, найденную на месте убийства волонтера, затем открыла настежь все окна, впуская в дом свежий теплый ветер и стрекочущих на разные лады насекомых, и лишь после этого отправилась устанавливать телефон на его законное место. В подвале было сыро и до сих пор пахло гарью, однако бабочки, влетевшие в открытое окно, создавали атмосферу чего-то прекрасного, возвышенного, почти сказочного. Едва Вика водрузила телефон на стол, как бабочки тут же уселись на него, придавая ему праздничный, пестрый вид и явно не желая возвращаться на улицу.

— То мусор, то насекомые, — с улыбкой покачала головой Вика и перевела взгляд в ту сторону, где под кусками бетона лежал скелет отца мальчишек. — Ну а вы тут как оказались? И что с вами теперь делать?

Внезапно ей подумалось, что он хотел бы лежать в могиле своих сыновей, но вряд ли это было так, ведь гробы закапывали пустыми. И любопытно, где теперь похоронят его вдову — при некотором везении семья могла бы воссоединиться.

Вечером Вика появилась на пороге дома Ильи, одетая все в тот же халат, с щекотливым вопросом:

— Как ты относишься к раскапыванию могил?

* * *

На кладбище было холодно и пахло лесом, последние солнечные лучи вяло щекотали верхушки могучих сосен, видимость была еще терпимой, но Илья все равно использовал небольшой фонарик, подсвечивая узкую тропинку, которую постепенно затягивал туман.

— Мы договорились? — мрачно сказал он, с досадой прихлопнув комара на шее.

— Да. Если там ничего странного, я начинаю жить обычной человеческой жизнью, что бы это ни значило.

— Вот самое страшное, что ты не в курсе, что это значит…

— Самое страшное — что ты так легко согласился. Не ожидала я от тебя.

— Не поверишь — сам изумлен.

Вика хмыкнула и ускорила шаг: нездоровый азарт нетерпеливо гнал ее вперед, компания придавала уверенности, а дурацкое обещание можно было и не выполнять в крайнем случае. Правда, она считала, что такого случая не будет, и, хотя очередная версия выглядела откровенно натянутой, надеялась на лучшее.

— Так я не совсем понял, что там опять случилось в твоей голове…

— Тебе же было не особенно интересно.

— Что теперь, молча идти?

— Можешь спеть, вот покойники обрадуются.