Созидатели. В поисках рассвета - Евгения Мос

Софос грустно вздохнул, ему так хотелось поскорее оказаться дома и рассказать обо всем, что тут он пережил. Дома. Забавно, как внутри себя он уже назвал поселение своим домом.

Он подошел ближе к лагуне, она не казалась глубокой, но на дне что-то сверкало фиолетовыми, синими оттенками. И что ему надо нырнуть?

Он еще раз сел, медитируя, концентрируясь, и когда резко открыл глаза и посмотрел вниз, то увидел очень отчетливо растение на дне пару секунд.

Точно! Нужно нырять.

Он снял с себя всю одежду, оставил лишь одно нижнее белье на бедрах и вытянув руки нырнул в лазурную пучину, набрав как можно больше воздуха и поплыв вниз.

Странно, ему казалось тут меньше глубина. Мужчина вынырнул на поверхность воды, жадно глотая воздух. Надо добраться до туда!

Он еще раз заглотил кислорода и ушел под воду. Не позволял себе вернуться на верх и почти опустился на дно.

Среди зеленых и синих водорослей, был бирюзовый цветок, его лепестки ярко сияли, а в середине были голубоватые ягоды. Взять их? Это он?

Он протянул руку и тут одна из водорослей его схватила за руку. Софос пытался выдернуть, но растение его не отпускало. Кислород в легких стал заканчиваться, и он снова стал терять сознание. Ну, неужели он так умрет?

Голову затопили воспоминания. Проносились моменты жизни, как мама варила ему кашу каждое утро, как отец учил плести рыболовную сеть, как он играл в шахматы с сестрой, она, конечно, всегда ему проигрывала. Видел себя одинокого в общежитии, как узнал о смерти матери с сестрой. Его затопило щемящим сердце одиночеством. Картинки быстро сменялись одна за другой. Вот он плывет на Рокинос, бродит по пустым пляжам и берегам. Как встретил Леду. Эти воспоминания теплее всего, греют как утреннее солнце на берегу моря.

Софос сделал вдох резкий вдох, перевернулся на живот и изо рта вылилась вода. Он открыл глаза и понял, что лежит у берега лагуны, вода подняла его на берег. Мужчина стал откашливаться дальше водой, поднес руку, чтоб потереть глаза и понял, что в правой руке лежат три голубоватых плода. Значит у него получилось?

Невообразимая радость поднялась в душе. Он сможет вернуться! Сможет построить свою жизнь, здесь на острове.

Ягоды напоминали плода оливок по виду, только более голубоватые. Он аккуратно свернул их в платок и поместил в нагрудный карман. Умылся еще раз водой из озера, достал из узелков остатки еды и перекусил.

Софос медленно встал, оделся и пошел. Обратно домой.

Путь обратно казался ему быстрее, он все так же ложился спать, когда уставал. Но каждый раз просыпался с радостным биением сердца, которое праздновало его победу. Победу в испытании и над самим собой.

В пещере у выхода он сгреб валуны, и перебираясь по ним, прыгая, достал до расщелины из которой спустился и принялся ползти наверх. Осталось совсем чуть-чуть!

Леда лежала на кровати и кашляла. Тело было слабым, ее всю знобило, а сама она была горячей и просила укрывать ее одеялом. Но лекарь сказала, что нельзя. Она слегка присела на кровати и потянулась к кружке с травяным отваром, который сбивал жар и благодаря которому, она еще не сварилась.

Девушка медленно отпила, вдыхая приятный запах. Будь она в здравии, то обязательно бы почувствовала и мяту, и бадьян, и даже кипарис. Но сейчас она просто была благодарна горячему в кружке. Руки были невозможно слабыми, поэтому допив напиток, Леда снова провалилась в сон.

Сколько она проспала? На улице было темно, рядом с кружкой лежала записка с датой, которую заботливо оставила лекарь, видимо в бреду она спрашивала сколько время. Блондинка проспала весь день, почти сутки. Жар почти утих, но в груди саднило от кашля, мучавшего ее ночь и день.

Режим сбился окончательно в бездну. Леда подняла вверх руки над собой и посмотрела на ладони и пальцы, они слегка тряслись от слабости. Что было не удивительно, ведь она ничего не ела, только пила травяные отвары в бреду и приторный сироп. Волосы прилипли ко лбу, девушка попыталась их поправить, но попытки были безуспешны. Ей даже поворачиваться было тяжело.

Вот что бывает, когда слишком много нервничаешь. Организм не справляется со всеми напастями, что какое-то переохлаждение может обернуться жаром и кашлем.

Леда протерла глаза и попыталась снова уснуть, но ничего не получалось. Она обняла себя руками. Было очень жалко себя.

В детстве, когда она еще не была в храме бабушка и дедушка — она жила с ними, мать умерла при родах, — всегда заботились о ней. Бабушка делала ей растирания, холодные компрессы, а дедушка читал сказки и рассказывал баллады. Иногда он пел песни о море, от которых в душе становилось спокойно и болезнь отступала, еще он умел изготавливать разные снадобья, которые ставили ее на ноги за сутки, но о ней все равно продолжали беспокоиться и заботиться.

Ах, как было тепло, безмятежно и безопасно.

Слезы навернулись на глаза, но Леда знала, что плакать нельзя. От этого снова может появиться жар. Сейчас нужно выздороветь, а потом она выплеснет эмоции, которые откуда-то взялись. Но мысленные указания давались тяжело. Хотелось сжаться в клубочек под одеялом, баюкать и жалеть себя. Как маленькую девочку.

Девушка снова уснула, к ней периодически заходила Мирра, проверяя ее лоб. Леда вставала пару раз за день, чтоб дойти умыться и облегчиться. Каждый шаг давался с трудом.

На пятый день стало легче, сон был уже не такой беспокойный, кашель почти сошел на нет, осталась лишь слабость в теле. Но и она пройдет, надо только поесть будет хорошо.

Была ночь, надо и дальше засыпать.

Тихонько открылась дверь, Леда поняла это по легкому скрипу. Она удивилась. Лекарь приходила к ней днем, кто ее пришел проведать? Но поднять голову не было особо сил.

Перед ней показался туман, она проморгалась и сфокусировалась. Это были серые глаза Софоса, которые смотрели с глубокой печалью. Он выглядел очень уставшим, но чистым, видимо с дороги успел сходить в купальню. От него приятно пахло кедровым маслом.

— Леда. — Он лишь смог прошептать ее имя и присел к ней на кровать.

Он слабо улыбнулась и прикрыла глаза. Изо рта вышло что-то шипячее.

— Нет, не разговаривай. Мне хозяин оставил записку на столе, я прочитал, что ты заболела. Извини меня, если бы я знал, что тебе плохо, я бы не ушел.

Она слабо покачала головой, как бы говоря: «Ты ни в чем не виноват». Но Софос аккуратно