Чёрное лето - Антон Панарин

угодно. Суть одна, выживи сам и помоги выжить тому, кто рядом. И чем больше достойных людей выживет, тем больше шансов на завтрашний день для страны. А свою моралистскую чушь оставь при себе. Ради друзей я и не на такое готов пойти.

Я понимаю его логику, но она какая-то людоедская. Пожирай чужих что бы насытиться самому и насытить своих близких. Возможно, если бы я прошел войну, то тоже так бы думал, но я совершенно точно не хотел бы становиться таким человеком. Нас окликнул генерал.

— Ребятки, спускаемся и вечером вы выступаете. Максим, а тебя я жду здесь в двадцать ноль ноль.

Глава № 25

— Сердце и долг

Я загнался и пол дня думал о словах Кости, о том, что он готов сделать что бы спасти «своих», я, по сути, всю дорогу делаю то же самое, только менее цинично что ли? Ему пачку людей на тот свет отправить, а я себя изведу мыслями о том, что оставил кучу родственников без любимого сына, отца, брата. У Кости мир крайне простой, вон там чужие, а тут свои. За своих убивай, чужих подальше отгоняй. У меня же картина мира более детализирована, что и заставляет испытывать большую ответственность, убиваешь не физическое тело, а ломаешь жизни целой цепочки людей, для которых завтрашний день навсегда изменится к худшему. Костя же, просто убирает угрозу. Убил и отлично, проблемой меньше. С одной стороны он ради тебя пойдет на всё, лишь бы защитить, а с другой стороны ты никогда не знаешь, что с тобой станет, если его мозг в тебе идентифицирует угрозу.

Пока я загонялся, успел заскочить на склад и взять у Сани армейский бинокль БПОс 10х42 с сорока двухкратным увеличением. Новенький. В КБ ехать смысла не было, после суточной смены все артельщики дома отсыпаются. Поэтому просто заехал за Надей и мы направились к набережной. Проезжая мимо Чернавского моста, Надя показала пальцем на баррикаду, перекрывшую проезд через мост. Там был свален какой-то хлам, покрышки, доски, сгоревшие остовы машин. На нашем берегу за баррикадой наблюдали новоявленные пограничники в лице казаков. Мы больше не могли оказывать им помощь по охране их поселения, так как сами оказались в сложной ситуации, пришлось им переселиться в нашу часть города. Казаки тут же вызвались нести дозор по одному из направлений.

Спустя пару минут мы уже гуляли по набережной. Забавно, голод до сих пор маячит где-то на горизонте, грядет война с Крестом, а на набережной беззаботно купаются в водохранилище дети. Плещутся, кричат, как будто и нет жестокости и разрушений кругом, как будто вернулся мир и в каждом доме снова горит свет, напоминая о том, что всё хорошо. По набережной прогуливались казачьи патрули, наблюдают что бы со стороны левого берега никто не переплыл к нам на катамаранах или еще каких плав средствах, ибо под контролем креста сейчас клуб каяков, и если на наш берег с их помощью переправятся десятка два головорезов, то может быть очень больно. В ночное время они запросто смогут вырезать заставу, а дальше беспрепятственно переправить к нам сколько угодно людей устроив резню. Такие попытки ранее уже предпринимались.

— Максим, ты тут? Приём.

— Да, Надь, прости, сложный день, порой концентрация отключается и ухожу в свои мысли. Как у тебя день?

— Всё нормально. Есть у меня парень, который уходит в себя, но я его всё равно очень люблю — сказала Надя, показав мне язык — а еще Ирка из бухгалтерии меня уже задергала. А что за парень с Максимом вечно катается, а как зовут, а чем занимается и бу-бу-бу. Целыми днями.

— Очередная почитательница харизмы Захара?

— Да какого Захара? Про Пашу спрашивает всё время.

— Так, так, так, а вот с этого момента поподробнее.

— Ну а чего тут рассказывать? Ирке двадцать шесть лет, не замужем, фигурка хммм, точёная, как и у всех сейчас. Голод способствует стройности. Хи-хи. Любит книжки читать, хозяйственная, пирожками нас вечно угощает. Добрая, не знаю, что еще сказать про неё. Хорошая девочка.

— Ну так если хорошая, то давай познакомим, у Пашки как раз никого нет. Но он упрямиться будет, ну ни чего, придумаю что-нибудь. Ты сегодня Ирку сможешь выдернуть? А в идеале сейчас?

— Сейчас?

— Ну а чего тянуть? Я Пашку вытащу, прогуляемся вместе, познакомим. Что думаешь?

— Давай, я только за. Подвези меня пожалуйста на Лизюкова тридцать два, а сам за Пашкой заедешь и за нами вернетесь. Мы девочки, нам времени нужно много что бы собраться.

— Много, но давай не как в прошлый раз.

— Ну тогда был особый случай, чего ты начинаешь? Я быстро собираюсь всегда.

— Да, да, очень быстро, как скажешь, но в этот раз потратьте на сборы не больше часа пожалуйста, мне к восьми вечера у генерала нужно быть.

— Опять работа?

— Скорее я теперь на особом контроле. Генерал узнал о нашей вылазке за Крестом.

Надя распахнула от удивления глаза и всю дорогу смеялась надо мной, услышав, как генерал меня развёл и выудил чистосердечные признания. Высадил Надю на Лизюкова, а сам сел на близлежащей лавочке и стал ждать. Через пять минут она выглянула из окна третьего этажа и прокричала.

— Максим! Всё хорошо! Ира собирается, едь за Пашей!

Заехал к Пашке, он как раз сидел чаёвничал.

— О, Макс, заходи, бери кружку, чая с сушками бахнем.

— Паш, некогда чай пить, одевайся по парадному, генерал вызывает.

— Евгенич? Достали эти сверхурочные, ладно, поехали.

— Ты вот так ехать собрался? Яж говорю, сказали по парадному явиться!

— Нахрена? Праздник какой или что ему нужно то?

— Да, а я от куда знаю? Сказал, что нельзя в грязь лицом ударить, мол чтоб был с иголочки одет.

— Твою мать, он наверно думает, что у меня тут вагон костюмов парадных? Ладно, жди, гляну что одеть можно поприличнее.

Пашка укатил в соседнюю комнату, много матерился. Минут через десять вернулся в рубахе и бриджах с сандалиями.

— Ох ты и модник…

— Макс, у меня только рабочие шмотки, если ты помнишь всё моё барахло в юго-западном осталось. Так что парадный набор уже на мне. Не нравится? Пусть сводит меня в бутик за свой счёт. Погнали.

Через пятнадцать минут мы стояли у дома Иры.

— Макс, а что мы тут делаем?

— У тебя спец задание. Быть милым и галантным.

— С генералом?

— И не только.

— Ты можешь не ребусами говорить?

— Могу, а вот и наше задание. Спец задание!

— Привет Паш —