Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

В и д в у д. Смело. (Закрывает и берет чемодан.)

Р а с м а. Не уходите, вам ведь незачем торопиться. Давайте позавтракаем.

В и д в у д. Не хочу вас затруднять, но, по правде говоря…

Р а с м а. Не возражаете, ясно. Здесь не холодновато? В комнате не совсем убрано, а на кухне…

В и д в у д. Холодновато, теперь? Что вы. Розам хоть бы что, цветут, и пальмам внизу на бульваре тоже хоть бы что, а ведь под утро, надо полагать, было около нуля… Нам ли, северянам, быть более хилыми, чем здешние розы и пальмы?

Р а с м а (улыбается). Чай или кофе?

В и д в у д. А вы?

Р а с м а. Кофе.

В и д в у д. Мне тоже, пожалуйста.

Р а с м а  уходит в дом.

Видвуд наводит порядок на столе. Ставит на место стулья. Розановы включают репродуктор, и слышатся утренние известия на русском языке, затем музыка.

Выходит  Р а с м а, несет все для завтрака. На подносе стоят также две рюмки и бутылка Видвуда, коньяк в которой заметно уменьшился.

Видвуд хочет помочь Расме.

Р а с м а. Сидите, вы гость… Я сама.

Видвуд послушно садится.

Расма ставит все на стол и наливает кофе, после чего тоже садится.

Есть ни Расме, ни Видвуду, в сущности, не хочется, поэтому во время дальнейшего разговора они если и берут что-то, то лишь для того, чтобы не сидеть просто так.

Кофе — это они пьют.

В и д в у д. Мечта, а не кофе…

Р а с м а. Видвуд, вы сказали, что вокруг нас все должно непрерывно преображаться и меняться, в том числе и люди… Вы говорили всерьез?

В и д в у д. Это было сказано так давно.

Р а с м а. Позавчера, представьте себе!

В и д в у д. Возмездие, последовавшее вслед за этим, оказалось, во всяком случае, серьезным…

Р а с м а. Не знаю, как получилось, но мы с мужем все двадцать два года нашей супружеской жизни жили только друг для друга. Это были прекрасные годы, и если что и омрачало их, то лишь в самом конце — совершенно явный просчет в воспитании сына, что в конечном итоге обернулось против нас самих и нас же погубило…

В и д в у д. Расма… (Показывает на приоткрытую форточку.)

Р а с м а. Юрис спит за двумя дверями, и сон у него после приступа обычно долгий и крепкий.

В и д в у д. Вы, наверно, вышли замуж молодой?

Р а с м а. Да, но муж был уже инженером, а его мать после свадьбы отдала нам дом, который мы постепенно весьма современно отделали, я развела сад… Позже я вновь пошла работать, потому что нам хотелось жить хорошо, а зарплаты мужа не хватало — мы хотели иметь машину, путешествовать, — мы ведь каждый год куда-нибудь ездили, каждый, и всегда вместе — на Курильские острова, в Среднюю Азию, на корабле вокруг Европы, были мы и в Италии, в Египте побывали…

В и д в у д. А где в это время находился сын?

Р а с м а. Примерно до десяти лет за ним присматривала свекровь. Потом уж он стал самостоятельным, и свекровь перебралась в Вентспилс, к родне.

В и д в у д. Потому что он действовал ей на нервы…

Р а с м а. Ну, это не так уж трудно угадать. Конечно. Такой живой и подвижный, каким он в ту пору был.

В и д в у д. Мальчик никогда ни в чем не испытывал недостатка, не так ли?

Р а с м а. Абсолютно ни в чем.

В и д в у д. Ясно. Третье поколение…

Р а с м а. Ну и что?

В и д в у д. Первое живет трудно, оно закаляется в борьбе, крепнет, преодолевает препятствия и побеждает. Второе поколение, которому уже есть на что опереться и которое к тому же в детстве и юности в период этой борьбы находилось рядом с первым, идет дальше и поднимается выше, но третье является на все готовое…

Р а с м а. И начинает разорять?

В и д в у д. Разве не так?

Р а с м а. Да бросьте вы свои обобщения. Может, так оно и есть… в Турции, где совершенно иные условия жизни, иной социальный строй. В нашей стране все должно быть по-другому.

В и д в у д. Должно быть, правильно… Должно!

Р а с м а. Кроме того, нельзя делать обобщения, исходя из единичного случая, являющегося исключением.

В и д в у д. Он исключение, если судить по результату, но по сути нечто подобное можно увидеть и в моем доме, зачем далеко ходить…

Р а с м а. Да будет вам.

В и д в у д. Один приятель как-то дал мне почитать Песталоцци{85}, и по Песталоцци выходит, что все это так называемое воспитание есть любовь плюс личный пример, понимаете? Любовь плюс пример, можно также сказать — образец… А каким примером или образцом я могу служить детям, которые меня, можно сказать, не видят? А если и видят, то… (Машет рукой.) Иной раз, прямо скажем, — хорошо, что не видят…

Р а с м а (встает из-за стола). Вы слышали, Видвуд, как я вчера кричала, и мне не хотелось бы, чтоб вы уехали, унося обо мне впечатление как о какой-то истеричке…

В и д в у д. Ну, не говорите глупостей.

Р а с м а. Вы должны понять, почему я не могу спокойно смотреть на Линду… Слушайте. Мы с мужем знали друг о друге все, у нас была общей радость, общим горе, все, и когда я, неожиданно вернувшись домой, застала в своей постели Линду, это было самое ужасное из всего, что мне в жизни пришлось пережить. Нехорошо так говорить, знаю, но даже… даже трагическое несчастье на шоссе, пожалуй, не потрясло меня больше… Весь мир для меня перевернулся. Я написала короткую записку, чтобы дома меня не ждали, и ушла — с пустыми руками, в чем была. Не знаю, ушла ли Линда или осталась, меня это решительно не интересовало. Мужа я больше не видела. На другой день они с сыном уехали к свекрови в Вентспилс, а еще днем позже… ну, теперь вы знаете. Все. Извините, что я все-таки разволновалась, хотя твердо решила говорить спокойно. Я налью вам кофе. Ой, остыл… Ну конечно, а как же иначе. На улице.

В и д в у д (наливает в рюмки коньяк). Я хочу выпить рюмку этого крепкого напитка за вас, Расма…

Р а с м а. Спасибо. (Берет рюмку.)

Видвуд встает, они чокаются.

В этот момент в доме слышится шум — что-то упало.

Видвуд и Расма переглядываются.

Расма ставит рюмку на стол, но Видвуд свою выпивает.

Дверь медленно открывается. Появляется  Ю р и с  в белом свитере. Одной рукой он опирается о косяк двери, другой прижимает к себе том «Народных песен».

Почему ты… не спишь?

Ю р и с. Я все слышал.

Р а с м а. Я была уверена, что ты спишь.

Ю р и с. Я еще вчера слышал, когда ты говорила, но как-то отключился и только теперь понимаю, почему папа в Вентспилсе пил и позвал с нами в Ригу гро, хотя она не хотела, и почему гро со своей стороны настояла, чтобы поехала также и Шване, старый адвокат, которую ты будто бы очень уважаешь… Мама, почему ты мне раньше не рассказала? Почему ты