Прости - Олег Юрьевич Рой

бодро. – Нашел я вашу Таисию Николаевну. Тут совпаденьице любопытное… Алло, вы меня слушаете?

– Да, Андрон, слушаю, – говорить сыщику, что поиски уже не имеют смысла, он не стал. – Что за совпаденьице?

– Она проживает в той самой квартире, с которой мы наши изыскания начинали.

– Вот как?

– Да нет, это действительно совпадение. Квартиру она получила в порядке очереди, ничего особенного. Один выехал, другие въехали. Только она сейчас не Ивашова, а Смолина, по мужу. Покойному. Имелась еще дочь, выписана в девяносто восьмом. Если захотите, можно уточнить, почему, ну там умерла или уехала куда-то, – он немного помолчал, но интересоваться причиной исчезновения из домовых книг Тосиной дочери Саше сейчас совсем не хотелось, и, не дождавшись его реплики, Белов продолжил: – Сейчас, конечно, наша Таисия Николаевна давно на пенсии, живет с внучкой. Вам адрес… ох, простите, адрес у вас как раз имеется.

– А, ну да… – рассеянно согласился Александр. – Вам, наверное, деньги нужно завезти?

– Да можете онлайн мне перебросить, номер карты я вам сейчас скину.

– Да, спасибо.

Бессмысленно, думал Александр, производя необходимые манипуляции.

Или наоборот? Смысл в том, что дорогу нужно пройти до конца. Деда уже нет, но Тося должна знать, что он ее искал! И как же обидно, что Александр тогда, услыхав, что никакого Колокольцева по этому адресу нет, не проявил настойчивости! Смирился. Девица, отшившая его по телефону, видимо, упомянутая внучка. И если бы он прорвался через ее заслон, поговорил с ее бабушкой – они с дедом успели бы увидеться и поговорить. А он… смирился.

Теперь разве только привет с того света передать. И все же это необходимо.

Позвонил отцу, услыхал, что с похоронами тот сам все решит, помогать не нужно, почувствовал себя окончательно неприкаянным и окончательно утвердился – надо ехать к этой Смолиной, которая Тося (а может, и Тася, он ни в чем уже не был уверен) Иванова, а на самом деле Ивашова. Долго стоял перед зеркалом, дважды переменил рубашку, все казалось, что все не то и не так, даже к Анне Анатольевне на юбилей не столь тщательно собирался. И джемпер чуть не сунул назад на полку, потому что его покупала Кира. Но джемпер был хорош, и Александр решил, что Кира ни при чем. И вообще, что такого особенного в этом визите? Однако в цветочный павильон он все же зашел, купил странный, но очень красивый букет: неправдоподобно крупные лиловые ирисы и мелкие белые розы. Сочетание неожиданное, но результат выглядел потрясающе.

В соседнем продуктовом (не в том круглосуточном, где работала продавщица Наталья с профессиональной памятью, а в другом, побольше, из тех сетей, на которые Кира презрительно фыркала) долго рассматривал витрину с тортами, а потом вдруг увидел сбоку что-то знакомое. Торт, длинный, коричневый, в старомодных масляных розочках и завитушках, назывался, как и во времена его детства, «Сказкой». И дед его покупал. Он сейчас словно шел с Александром рядом, словно подсказывал, что выбрать.

Звонить, договариваясь о визите, не стал. Не хватало еще опять нарваться на ту же сердитую внучку – как объяснить причину своего пришествия? Тем более сейчас, когда дедушки уже нет. Захлопнуть перед ним дверь будет гораздо сложнее, чем бросить трубку.

Хотя, увидев в распахнувшемся проеме давешнюю незнакомку, Александр на мгновение опешил. И дверь она захлопнуть успела бы. Но, видно, тоже растерялась.

– Вы? – Он мельком подумал, что на таксистов никто никогда толком не смотрит, а эта вот запомнила. – Как вы меня нашли? В каждую квартиру заходили? У Карины спрашивали?

– Здравствуйте, – Саша улыбнулся. – Не угадали. Хотя я, безусловно, рад такому совпадению, но я к Таисии Николаевне. Она ведь здесь живет?

– Что за чушь? Это моя бабушка. Кто вы и зачем пришли?

– Как я и говорил, я таксист, но это к делу не относится. Понимаете, ваша бабушка и мой дедушка когда-то…

– Боря? Ваш дедушка – Боря? – Рядом с растерянной Олесей появилась пожилая, даже, пожалуй, старая женщина с неожиданно яркими живыми глазами.

– Да.

– Боже, я знала! – Голос у нее был звучный, без малейшей старческой надтреснутости. – Но… где же он сам?

Александр замялся. Сообщать вот так, с ходу, о смерти деда? Погасить внезапно вспыхнувший свет надежды в этих не по возрасту ясных глазах?

– Проходите, Саша, – после недолгого раздумья Олеся посторонилась, впуская гостя.

Александр протянул Таисии Николаевне букет и улыбнулся Олесе:

– Вам в следующий раз. Сегодня героиня дня – ваша бабушка. Но – вот, возьмите, – вручил он ей коробку с тортом.

– Сейчас кофе сварю, – кивнула она.

– Боже мой, «Сказка»! – воскликнула Таисия Николаевна. – Совсем как когда-то! Это… от него?

Маленькая прихожая из-за суеты стала словно бы еще меньше.

– Не говорите бабушке, что мы знакомы, – прошипела, протискиваясь в сторону кухни, Олеся.

Улыбнувшись, Александр кивнул и прошел следом, решив: хватит с него чаепитий на парадной скатерти! И так разговор предстоит нелегкий.

Но Таисия Николаевна, опустившись на кухонный диванчик и нежно разглядывая кремовые завитушки под прозрачной крышкой, вдруг вздохнула с печальной улыбкой:

– Боря… умер? Да? Вы поэтому пришли?

– Нет. Не поэтому. Я просто не успел. Вас было трудно найти. Я просто не успел.

– Когда это случилось?

– Вчера. Дедушка болел, его даже расспросить нельзя было, врачи… ну вы понимаете. Когда еще пускали, он… Он всю жизнь вас помнил, просил – найди ее. И все повторял: Тося…

– Тася, – тихо поправила Таисия Николаевна. – Таисия – это Тася. Расскажите, как случилось, что он… что мы…

– Ему тогда их комсорг угрожал, – коротко объяснил Саша. – Пришлось срочно уехать, он на Братской ГЭС работал, потом в Мирном. Он хотел у вас прощения просить…

– Да за что же?

– За то, что вот так… исчез.

– Что ты! – Она всплеснула руками. – Да не за что прощать-то! Просто так уж сложилось. Но если он сейчас слышит, конечно, я его прощаю. Да только не виноват он.

– Он, когда в Москву вернулся, пытался вас найти, но не вышло.

Таисия Николаевна слушала с удивительно спокойным, даже безмятежным лицом:

– Я по распределению в Тверь уехала. Вернулась, конечно, и хотела бы Борю найти, но… – она покачала головой. – У меня папа очень строгий был. Говорил, что Боря слишком легкомысленный, только и умеет, говорил, что песни петь.

– Песни? – Александр искренне удивился. – Разве дедушка пел?

– О, у него был прекрасный баритон. Почти как у Марка Бернеса. Он мне и «Темную ночь» пел, и «Три года ты мне снилась», вы и не слышали, наверное, сейчас таких песен не пишут. «Три года ты мне снилась, а встретилась вчера», – напела