Дмитрий Лихачев - Валерий Попов

Лихачев не только просто общался с представителями лучших фамилий, но и выполнял свою миссию. Он обратился с призывом к эмиграции: давать рукописи, делиться воспоминаниями — это весьма ценно и необходимо для страны. Ему поверили и откликнулись. Так образовался замечательный Архив русского зарубежья в Москве в Доме-музее Марины Цветаевой, содержащий сотни бесценных «единиц хранения».

Одной из главных задач возглавляемого им Фонда культуры Лихачев считал собирание русских раритетов, оказавшихся за рубежом. В тех случаях, когда он считал приобретение раритетной вещи важным для России, при всей его сдержанности и интеллигентности проявлял завидное упорство, совершал поступки весьма решительные.

Так, он счел необходимым приобретение черновой рукописи романа Тургенева «Отцы и дети». Рукопись находилась в коллекции лондонского букиниста-антиквара лорда Пармура. Когда тот назвал цену, то эксперты Министерства культуры сочли ее чрезмерной. Но Лихачев не привык отступаться от своих планов. Он позвонил Николаю Ивановичу Рыжкову, тогдашнему главе правительства, и прочел небольшую лекцию. Через некоторое время появился фельдъегерь и вручил Лихачеву плотный темно-синий пакет. В нем была вожделенная рукопись.

Вскоре, благодаря его авторитету и его хлопотам, в Фонде появились и другие бесценные документы: записная книжка-дневник Зинаиды Гиппиус, неизвестное прежде письмо Пушкина, письмо Ремизова. Разумеется, все подобного рода ценности находились в чьей-то собственности, в коллекциях, составляя порой важную часть состояния владельца, и даром отдать это соглашались далеко не все. Нужны были огромные средства — и они были найдены. Никому другому толстосумы бы не поверили, уже зная, как у нас «тырятся» огромные суммы, выделяемые на благие дела. Доверяли лишь бескорыстному Лихачеву.

…Можно себе представить, каким «бомондным» был тот московский вечер, как блистали нарядами дамы в роскошном Амурном зале третьяковского особняка!

К открытию в начале 1990-х годов официального офиса алмазодобывающей компании «Де Бирс» в Москве была приурочена выставка в Фонде культуры раритетов, выкупленных из различных коллекций при помощи компании «Де Бирс». Самая мощная алмазная империя мира решила спонсировать программу «Возвращение». Никому, кроме Лихачева, они бы не стали помогать — он был абсолютно безупречен.

Главная «роскошь» выставки находилась в выставочных витринах — письма Цветаевой, Бунина, Ремизова, архив Марка Алданова, полные комплекты ставших уже драгоценными журналов «Современные записки», «Числа», альманаха «Воздушные пути», фото с автографами Шаляпина, Павловой, Кшесинской. Лихачев водил вдоль витрин очень пожилого главу империи «Де Бирс» Гарри Оппенгеймера. Богатые люди, вопреки расхожему мнению, довольно часто бывают широко образованны и столь же досконально разбираются в искусстве, как и в бизнесе. В тот визит Оппенгеймер подарил Фонду копию письма Льва Толстого Махатме Ганди, которое хранил в своей библиотеке в Йоханнесбурге, но, проникшись к Лихачеву симпатией и доверием, сказал: «Когда будете у меня в гостях в Южной Африке, я передам в Россию через вас подлинник этого письма».

В конце экскурсии, оценив, с каким пониманием, вкусом, тщательностью Лихачев расходует выделенные деньги, Оппенгеймер сказал: «Мы поняли, что в России сохранили честь и достоинство!»

Лихачев вернул России доброе имя. Он становится главным «культурным атташе» нашей страны — и лишь благодаря его авторитету, неповторимому облику, интеллигентности, аристократизму и высоким знакомствам ему удаются удивительные дела.

Лидия Борисовна Варсано (урожденная Ногина), унаследовавшая весьма значительное состояние, преклонялась перед Дмитрием Сергеевичем, и благодаря ее поддержке Лихачев мог подробно исследовать самые разные материалы и раритеты, представляющие интерес для Фонда. Есть замечательная фотография — Лидия Варсано и Лихачев в Венеции в 1993 году. Дмитрий Сергеевич импозантен, элегантен и благороден, вполне «в стиле» выпавшей ему высокой миссии.

Лихачев, исключительно благодаря своему имени, смог посетить замечательного коллекционера Александра Яковлевича Полонского, который вынес ему жемчужину своей коллекции — автограф Пушкина «На холмах Грузии». Лихачев тщательно осмотрел рукопись, выразил восхищение ее состоянием (как он говорил — рукописи любят, чтобы их читали, ласкали, иначе они погибнут) — но покупать ее для Фонда культуры не стал. К средствам, выделяемым Фонду, он относился с большой ответственностью. Автограф стоил недешево, а в хранилище Пушкинского Дома уже имелся автограф Пушкина с вариантом этого стихотворения. Зато он купил тогда редчайшие, отсутствующие даже в наших спецхранах комплекты эмигрантских изданий и книг русских парижских издательств и передал их в Архив русского зарубежья в Доме-музее Цветаевой.

В 1991 году в Лондоне Николай Васильевич Вырубов, потомок знаменитой фрейлины двора, вручил Лихачеву для Фонда культуры коллекцию уникальных гравюр. Лихачев был на этой церемонии в шапочке и мантии доктора Оксфордского университета.

…Может быть — собрание той бесценной коллекции и есть главный смысл работы Лихачева в Фонде?

Лихачев возглавлял Фонд культуры с 1986 по 1993 год — и в конце концов вынужден был из него уйти. В частности, и из-за того, что исторический путь «прогрессивного развития» привел страну не к очищению, как надеялся Лихачев, а к разгулу бесправия и пошлости. В письме Енишерлову, главному редактору журнала «Наше наследие», который был любимым «детищем» Лихачева в Фонде культуры, он писал:

«5. 1. 94

Сообщите Георгию Иларионовичу (Васильчиков — князь, литератор, историк, бывший в то время консультантом „Де Бирс“ в России. — В. П.), что я теперь никого отношения к РФК не имею (не могу быть в одной компании с Глазуновым и пр.), поэтому договор, заключенный мной с Оппенгеймером, в подобной обстановке не действителен».

Пожалуй, только журнал «Наше наследие» из всех созданий Фонда и радовал Лихачева до самого конца. И после его смерти — к столетию Лихачева — вышел юбилейный лихачевский номер «Нашего наследия» с множеством замечательных материалов.

В письме В. П. Енишерлову от 5 июня 1995 года Лихачев пишет:

«…Хорошо, что Вы придаете большое значение провинции и соединяете этот интерес с интересом к интеллигенции… Обещают через месяц выпустить мои „Воспоминания“… Я Вам очень благодарен, что в былое время Вы меня повозили по подмосковным музеям: Шахматово, Середниково, Мураново. Сейчас это стало для меня как-то душевно важно».

…Это уже похоже на прощание с Фондом. Лихачеву в его деятельности очень помогла поддержка Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны, в то же время идиллического взаимопонимания и взаимодействия не получилось, да и получиться вряд ли могло — люди они были слишком разные, с непохожим жизненным опытом, с разными целями и разными способами достижения целей. Сперва были столкновения с «партийной дисциплиной», с советскими пережитками в сознании Горбачевых, потом, наоборот — с наступившими излишними «вольностями», засильем коммерческих интересов в обществе. «Барская любовь» и не может быть художнику «впору». Трения неизбежны. Вспомним, как Николай I журил Лермонтова за то, что не того он взял «Героем нашего времени»… Однако Лихачев с пользой использовал и время «барской любви», и сделал все, что было в его силах — и не противоречило его принципам.