Моё тело — тюрьма - Кицунэ Миято

разбивался на кружки, танцевали все. И все радовались. Никто не толкался, не дрался, не был пьяным. Все были свои, и это давало ощущение потрясающего уюта.

— Кира! Купить тебе что-то попить? — спросил Коля.

— Нет! — она улыбнулась. — Нельзя пить. Я хочу танцевать!

С ней кто-то знакомился. Включали медленные танцы, и её приглашали потанцевать. Спустя пару часов после начала дискотеки Катя и Коля увели Киру посидеть в баре, отдохнуть. Там она познакомилась с парнем, который вился возле них.

— Это Серёжа, — сказала ей Катя. — Он тоже с Комплекса. Но не с общаг, а из тех домов. Он друг Альберта из моей группы.

Парень оказывал подруге явные знаки внимания.

— До шести утра, пока не пойдёт транспорт, мы вряд ли дотянем, — сказал Серёжа. — Так что можно через пару часов идти пешком до Комплекса. Это десять километров. Мы всё время с ребятами пешком ходим, если что…

— Тогда мы ещё пойдём, потанцуем, — прикидывая силы, кивнула Кира. — И где-то через час можно выдвигаться.

* * *

Прогулка вчетвером по пустынным улицам была даже романтичной. Они смеялись, болтали. Что-то рассказывали друг другу и делились впечатлениями. Парни дали им с Катей свои ветровки: ранним утром первого дня лета было зябко и довольно свежо.

Кира радовалась, что закрыла эту страницу своей жизни под названием «Митя». Впереди укороченная сессия всего из двух экзаменов, практика и летние каникулы.

«Жизнь хороша», — подумала Кира. Они наконец дошли до отворота на Комплекс.

— Смотрите, сейчас солнце взойдёт, — сказал им Серёжа.

Они остановились, наблюдая за восходом светила.

— Лучше заката может быть только рассвет! — смеясь, сказала Кира.

Глава 24. Возвращения-расставания

Официально сессия начиналась с четвёртого и заканчивалась двадцать девятым июня. Из соображений сложности предмета и чтобы у людей в случае провала было время на пересдачу, Домнин поставил первой высшую математику, второй — физику, потом геодезию и в конце — культурологию. Снова всё раз в неделю, по понедельникам. Только культурологию двадцать второго — в пятницу.

Кира решила, что дёргаться домой во время экзаменов нет смысла. Тем более двенадцатого был день города, по выходным «семья» решила продолжить собираться. А ещё руководитель «Фабрики Танца» оставил через вахту ей записку о том, что будут какие-то репетиции и нужно приехать вечером во вторник в ДК чтобы их обсудить на собрании клуба.

Практика по геодезии начиналась в июле, так что после восемнадцатого можно было спокойно уехать на целых две недели и уже не дёргаться по четыре часа в автобусе туда-сюда да ещё и по жаре.

Так что свободное от подготовки к экзаменам время Кира решила почитать книги, погулять по городу, хотя бы сходить в музей и посмотреть достопримечательности, а то во время учебного года на это просто не было времени. Прожила в городе почти год, а знала лишь окрестности главного корпуса на пару остановок вдоль центральной улицы, как доехать до ДК Ленина, до ДК Дзержинского, до автовокзала и до тёти.

Лёшка из клуба психологии как-то упомянул, что тоже не местный, но чтобы узнать город пару недель просто катался на городском транспорте, выходил на остановках и гулял, изучая местность. А ещё в квартире, которую он снимал — они однажды были у него на встрече «семьи» — висела огромная — почти на пол стены — карта города со всеми улицами и номерами домов.

Так что Кира хотела попробовать такой метод хотя бы в пределах нескольких остановок.

* * *

— О, да у вас уже два экзамена автоматом было! — удивлённо посмотрел Владимир Викторович, принимая зачётку на экзамене. — Надо было мне об этом сказать.

— Что? Зачем? — рассеянно удивилась такому заявлению Кира, рассматривая перевёрнутые билеты и решая, какой же взять, когда преподаватель «даст отмашку».

— Тогда я бы не стал предлагать вам «хорошо», а поставил бы сразу «отлично» за компанию, — ответил Владимир Викторович. — Ну, придётся сейчас…

— А?.. — только и успела сказать Кира, как преподаватель высшей математики быстро сделал запись в третьей графе.

— Вот. Держите.

Кира забрала зачётку с третьим «отлично» и, слегка ошарашенная, развернулась на сто восемьдесят градусов и вышла из аудитории, в которой проходил экзамен.

— Что случилось? — подбежал к ней Домнин и парочка других студентов. — Ты за минуту экзамен сдала?

— Получается так, — моргнула Кира.

— И что поставили? — спросил кто-то.

— Что глупости спрашиваешь? — огрызнулся Домнин. — «Пять» конечно. Пять же, да?

— Да, — отмерла Кира. — Он сказал, что если бы знал, что у меня уже два «отлично», то тоже автомат бы поставил. И… поставил.

— Блин, везёт же! — фыркнул кто-то.

— Дело не в везении, дубина, — снова защитил Киру Домнин. — Давай, жми руку.

— А? А… Ага, — Кира протянула руку, её по очереди начали пожимать.

— Это… Кира, а ты может, задержишься? — спросил Миша Рыбьяков из четвёрки Щебнякова. — Объяснишь, как вот тут задачу решать? Я что-то совсем запутался…

— Хорошо, объясню, — согласилась Кира.

* * *

С экзаменов Кира вернулась почти к обеду, оказалось, что она хорошо объясняла и народ жаждал консультаций и пояснений. Рыбьяков вышел с четвёркой и сказал, что в билете ему ровно та задача, объяснённая Кирой, и попалась.

— Она мне прям приснилась сегодня, — сказал сияющий Миша, — я вообще ни на что больше тройки не рассчитывал, а тут четвёрка. Слушай, Кира, а ты уезжаешь? Ну когда у нас физика будет? У тебя ж автоматом, да?

— М… Да, автомат. Нет, не уезжаю, — ответила она и народ возбудился.

— А приходи на экзамен, пожалуйста! — попросил Миша, переглянувшись с товарищами.

— На случай если тебе приснится задачка по оптике? — хмыкнула Кира.

— Ну да.

— Ладно, приду, — кивнула Кира. — Всё равно я хотела для альбома хоть пару кадров с какого-нибудь экзамена сделать. Почему бы не с физики.

Парни радостно загомонили.

— Миша, ты же платно учишься? — спросила Кира Рыбьякова.

— Ну да…

— Я слышала, что благодаря такому сильному прореживанию первой группы на нашей специальности ещё несколько бесплатных мест осталось, — Кира пожала плечами. — Возможно, если сдашь эту сессию без троек, тебя переведут на бюджет.

Миша Рыбьяков ничего не ответил, но задумался.

Впрочем, всё радужное настроение испарилось, когда Кира обнаружила в дверях очередное послание, засунутое в щель.

Прошло буквально три дня с их расставания с Митей, а тот завалил её макулатурой со своими и чужими опусами. Открытки с признаниями в любви. Патетические выписки из Ричарда Баха, которого Кира терпеть не могла за глупый пафос. Слезливые записульки по две-три странички, вырванные из тетрадки, с кучей вопросов, сводящихся к «За что мне бедному-несчастному это?».