Леди-цыганка - Ширли Басби

Должно быть, все это от того, что она еще не пришла в себя после всех сумасшедших событий последних дней. Завтра она почувствует удовольствие от своей победы. Она сжато проанализировала все – свои и его поступки, свой неожиданный интерес к женской одежде. Наступит время, когда покупка новых платьев наскучит ей, но сегодня великолепные ткани и модные выкройки взволновали и взбудоражили ее – ее, которая ныла и громко жаловалась, когда Рэйчел предлагала ей поехать к портнихе!

Несколько дней Кэтрин была тиха и послушна, и Джейсон не предпринимал ничего, что заставило бы ее взбодриться или даже взбеситься. Целые дни и все вечера он не показывался, и она могла только гадать, где он бывает. Его не интересовало, чем она занимает свое время, он знал, что у нее нет денег, а его изучающие взгляды, которые он иногда бросал в ее сторону, напоминали ей, чтобы она не забывала версию своего предполагаемого безумия.

Похоже было, что он хотел ее, и в то же время не хотел, но в общении с ней сохранял осторожную вежливость – перед тем, как войти в комнаты, всегда стучал, а когда разговаривал, то смотрел куда-то поверх ее головы. На людях он всегда держал себя, как подобает любящему мужу. Они гуляли в садах, несколько приятных дней провели на пикниках на Марсовом поле, в огромном и приятном парке.

Если это вообще было возможно – наслаждаться, то она так и делала, поскольку Джейсон не касался того, что их разделяло, а был приветлив и приятен. Когда он лез из кожи, чтобы угодить ей, она снова ощущала желание сказать о себе правду. Но каждый раз отступала, надеясь, что каким-то образом сумеет вернуться в Англию и скрыть от всех этот ужасный побег. Не предпринимал Джейсон и попыток возобновить интимные отношения, что вызывало в ней и успокоение, и недоумение в одно и то же время.

Были ночи, когда он возвращался перед самым рассветом, когда она весь вечер проводила одна; возможно, иногда он бывал пьян, потому что запах алкогольных напитков достигал и ее комнаты, но и в этом случае он не требовал любви.

Многие вечера Джейсон возвращался в «Крильон» в плачевном состоянии, и в этом отношении ничем не отличался от молодых и богатых людей его происхождения и воспитания, навещающих веселый Париж. Со своим кузеном Мишелем, добровольным и добросовестным гидом, они посетили почти каждый притон греха в этом городе. В одном из самых престижных публичных домов они с Джейсоном встретили шевалье Д'Арси. Мишель вынужден был познакомить их, новый знакомый сразу не понравился Джейсону. Был он коренастый, с голубыми глазами, налитыми кровью, с тяжелым взглядом. Позднее Мишель сообщил, что в высшем обществе Д'Арси едва терпели из-за его подозрительной активности в ужасные годы террора.

Понизив голос, Мишель говорил:

– Это никогда не было доказано, но многие верят, что он участвовал в утоплениях в Нанте.

На недоуменный взгляд Джейсона Мишель объяснил, что утопления эти были ужасными событиями, когда «враги государства» – мужчины, женщины, а во многих случаях и дети – были заперты под палубой огромных барж, их вывели на середину реки и затопили вместе с живым грузом.

У Джейсона пересохло во рту, когда Мишель покончил с этими невыносимыми деталями. И надо же было случиться, что через несколько дней именно этот человек приветствовал их с Тамарой, когда они вместе с несколькими английскими знакомыми шли к Баль Дурлон. Джейсон, стараясь держаться в рамках приличия, представил Д'Арси своим спутникам и Тамаре, как своей жене. Этому маленькому инциденту впоследствии суждено было сыграть неожиданную роль.

В свободные вечера Джейсон и Кэтрин ужинали в дорогих и престижных клубах города. Но удовольствие от их посещений было неполным: Кэтрин почти хотелось, чтобы он снова ее изнасиловал, хоть таким способом оказал ей какое-то внимание. Во всяком случае это было бы лучше, чем то холодное, вежливое безразличие, которое доставалось ей.

Постепенно в ней стали расти и накапливаться гнев и обида. Не делая ничего плохого, почему она должна себя чувствовать в чем-то виноватой? Злодей он, и если ему так не нравится ее общество, почему он удерживает ее? Она мечтает вернуться в Англию.

Прибыл Пьер, а вместе с ним лошади и дрожки Джейсона, так что теперь они больше не зависели от наемных экипажей с их дохлыми лошадьми. Не дожидаясь Пьера, Джейсон купил двух превосходных верховых лошадей для прогулок. Себе он выбрал горбоносую гнедую с блестящей шерстью, а холеную, длинноногую серую кобылку отдал Тамаре. Слуги и постояльцы «Крильона» выходили поглазеть, как мсье и мадам Сэвидж ранним утром выезжают на верховую прогулку.

Кэтрин получала от них истинное удовольствие. Она влюбилась в свою серую кобылку и с наслаждением отдавалась азарту скачек. В это время отчужденность Джейсона отступала, и не однажды она с волнением в сердце ловила на себе его живой, любующийся ею взгляд.

Со временем Кэтрин, к своему большому ужасу, обнаружила, что ей приятно общество Джейсона. Если уж он хотел кого-то очаровать, то становился поистине неотразимым. Бороться с т а, к и м Джейсоном было бессмысленно, безрассудно, это было заведомо проигранное сражение.

Порой, большей частью ночью, когда она лежала в одиночестве и не могла заснуть, она пересматривала и перебирала все, что с нею и с ним произошло и происходило. Получался тупик. В эти моменты она ненавидела Джейсона и проклинала себя за то, что положила на него глаз, за то, что возвратилась в цыганский табор в ту фатальную ночь. Но то было ночью. Днем она должна была подчиняться правилам игры, в которую бросила ее судьба и которую выбрала она сама.

В «Крильоне» были и другие постояльцы из Англии, а Париж после Амьенского мира притягивал к себе английских аристократов, невзирая на угрозу войны. Некоторые приехали, любопытствуя взглянуть на новое государство черни, другие потому, что теперь это было место, ставшее модным, а иные просто потому, что не было другого города, подобного Парижу весной. Возрастающий наплыв соотечественников повергал Кэтрин в ужас, ее трясло от мысли, что рано или поздно кто-нибудь обязательно узнает ее.

Что же до Джейсона, то он без смущения и с изрядной долей сардонического развлечения холодно представлял ее как свою жену и другим постояльцам, и всем соотечественникам, которых они встречали. Было лишь одно исключение – всеми силами он избегал Монро и появлялся у него всегда без Кэтрин.

Если было ясно, что воздержание, существовавшее между ними, не продлится долго – Джейсон был требовательный любовник и не собирался ограничивать себя только вздохами, – то очевидно было и то, что их загадке должен был прийти конец. Первая трещина в раковине их обмана появилась с неожиданной стороны.

Джейсон, как и обещал, снова зашел в американскую миссию, чтобы встретиться и с Ливингстоном, и с Монро. Это была чрезвычайная по осторожности беседа. Он деликатно лавировал между готовностью сказать то, что успокоило бы их страхи, не раскрывая источника информации, и прямым отказом отвечать на их вопросы.

Роберт Ливингстон, пожилой крупный мужчина с залысинами на голове, глухой, как тетеря, о чем твердили злые языки, вовсе не был дураком, и Джейсон испытывал определенное неудобство, когда Ливингстон задерживал на нем долгий испытующий взгляд. Его острые серые глаза словно читали мысли Джейсона, расположившегося в кожаном кресле и размышлявшего, догадался ли Ливингстон, как ловко обошли американцев.