Сомнение Гурова - Николай Иванович Леонов

очевидным. Во-первых, следов взлома на двери полковника обнаружено не было. Во-вторых, судя по отсутствию хоть каких-то следов борьбы в квартире, Желизняк не опасался своего палача, сам впустил его в дом. Опытный полицейский вряд ли дал бы спокойно проникнуть в квартиру постороннему человеку, даже если тот был бы вооружен.

Главным минусом в этом деле было отсутствие камеры видеонаблюдения в том самом подъезде. Полковник жил недалеко от центра столицы, но далеко не в элитном доме. В таких постройках это даже не исключение из правил, а, к сожалению, обычная реальность.

Гурову не давал покоя тот листок, который он заметил на видеозаписи, под фотографией, висящей на стене. Он до самого отбоя пытался хоть как-то увеличить изображение, но ресурсов его планшета не хватало на то, чтобы получить качественную картинку. Сыщик смог разобрать лишь то, что на бумаге были напечатаны несколько букв или цифр. Но вот рассмотреть, какие именно, ему так и не удалось.

Льва Ивановича подмывало позвонить капитану Суркову, одному из лучших специалистов аналитического отдела главка. Сыщик понимал, что тот не откажет ему в просьбе, несмотря на то, что рабочий день давно закончился. Но он все же сдержался, решил не беспокоить аналитика вечером, отложил решение этой головоломки до утра.

На следующий день рано утром Дягилев лично явился в терапевтическое отделение. Гуров был вызван к нему на прием в тот же самый кабинет, в котором они с генералом вчера обсуждали последнее убийство. Профессор долго осматривал сыщика, расспрашивал его об ощущениях и глубокомысленно вздыхал.

Он велел своему подопечному повторно сдать все анализы, а когда тот вернулся из процедурного кабинета, полюбопытствовал:

– Слышал я, батенька, вы тут сбежать из стационара собрались. Это верно?

– Все верно, Сергей Вадимович, – с улыбкой ответил Гуров. – Дела неотложные появились, а я себя вполне хорошо, просто отлично чувствую. Уверен в том, что могу завершить курс лечения и в домашних условиях.

– Знаю я ваши неотложные дела. Они у вас, сыскарей, никогда не переводятся, – заявил профессор. – По-хорошему вам надо бы еще разок фиброгастроскопию сделать, прежде чем из госпиталя выписывать, но, судя по всему, язвочка рубцеваться начала, и мне ее случайно повредить не хочется. Сейчас посмотрим анализы, и если мое предположение подтвердится, то я готов вас отпустить на службу, но с одним условием: соблюдать абсолютно все мои рекомендации!

– Обязательно, Сергей Вадимович! Честное слово, мне еще раз в госпиталь совсем не скоро захочется лечь.

Менее чем через час Гуров уже покинул госпиталь и сел за руль своего автомобиля, все эти дни куковавшего на платной стоянке, расположенной неподалеку от больницы. Прежде чем отправиться в главк, сыщик позвонил жене и сообщил ей, что выписался. Мария немедленно раскритиковала его за излишнюю поспешность, но по голосу Строевой чувствовалось, что она тоже соскучилась и была рада возвращению мужа домой.

– Смотри, никаких там мальчишников по случаю выписки! – строго заявила Мария. – Или мне Петру позвонить, чтобы он проконтролировал?

– Какие мальчишники? – совершенно искренне сказал Гуров. – Я их на скорую встречу с тобой ни за что не променяю.

В главке Гурова уже ждали. Едва он появился в своем кабинете, как к нему постучался Кожанов. Он принес все те данные, которые успел собрать. Их еще не было в материалах дела, переданных вчера сыщику Орловым.

Подполковник ничуть не расстроился тем обстоятельством, что дело у него отбирают и передают другому сотруднику главка. Напротив, он выглядел вполне счастливым от того, что с него снимается ответственность за расследование такого серьезного преступления.

– Лев Иванович, генерал Орлов поручил мне оказывать вам все необходимое содействие в расследовании убийства полковника Желизняка, – сказал он, передавая документы. – Распоряжайтесь мною по своему усмотрению!

– Спасибо, Андрей Сергеевич, буду иметь это в виду, – вежливо ответил Гуров и не смог удержаться от того, чтобы не дать подполковнику поручение, которое он точно в состоянии был выполнить: – Когда пойдете к себе, если вас не затруднит, загляните к аналитикам и пришлите ко мне капитана Суркова. Передайте, что это срочно.

Конечно, Гуров мог бы и сам спокойно вызвать к себе в кабинет аналитика, просто набрав номер на внутреннем телефоне, но он не мог отказать себе в удовольствии указать офицеру-карьеристу на то место, которое он был достоин занимать. Впрочем, Кожанов даже не заметил, что Лев Иванович над ним слегка поиздевался. Он радостно улыбнулся и бросился выполнять распоряжение старшего по званию.

Пока Гуров ждал прихода аналитика, он посмотрел те документы, которые передал ему Кожанов. Прежде всего он обратил внимание на тех личностей, которые были сфотографированы с полковником. Сотрудникам главка удалось опознать только двух из них, и сыщик понял, почему один из них показался ему смутно знакомым.

Михаил Лопырев с десяток лет назад был одним из фигурантов дела, которое вел Гуров. Тогда тот получил за свои преступления реальный срок. Как указывалось в материалах дела, Лопырев отсидел два года, был освобожден условно-досрочно, вернулся в столицу и открыл собственное дело, вроде бы никак не связанное с криминалом.

Второй из опознанных персонажей – Валентин Ерошкин – в конце девяностых несколько раз привлекался по мелочам, был участником одного из крупных дел, но смог отвертеться. Реальных сроков отсидки он не имел и сейчас явных связей с криминальным миром будто бы не поддерживал. Но Гурову в это верилось с трудом, поскольку Ерошкин был одним из совладельцев довольно крупной букмекерской конторы в Москве.

Естественно, даже у такого следователя, как Кожанов, должен был возникнуть вопрос о том, что связывает этих людей, разных по возрасту и сферам деятельности. Гуров невольно признал, что подполковник в этом направлении отработал хорошо, хотя и не идеально. Впрочем, на детальное отслеживание их контактов у него, скорее всего, просто времени не хватило.

Кожанов успел проверить прошлое всех этих трех фигурантов и установил, что родственных связей между ними не было. Образование они получали в разных учебных заведениях, да и росли далеко друг от друга.

Ерошкин приехал в Москву только в начале девяностых, еще совсем юнцом, а сам был родом из провинциального Камышина.

По роду своей деятельности все трое тоже никогда и нигде не пересекались. По крайней мере, подполковнику не удалось найти факты, свидетельствующие об обратном. Он даже успел поднять те два дела, фигурантами которых были Ерошкин и Лопырев, и установил, что они друг с другом не пересекались. Да и Желизняк в первом случае еще заканчивал получать образование в средней школе, а во втором – не привлекался к расследованию дела.

В общем, никаких связей между этими