Большая книга ужасов 2014 (сборник) - Елена Усачева

Мне казалось, что повороты распределялись несколько не так, но я не стала спорить.

— Погодите, — позвал Дэн. — А вы помните, откуда мы пришли?

— Отлично! — задергался Жук. — Отлично! Правда, я лично не помню.

Я тоже не помнила, откуда мы пришли. В темноте направление теряется мгновенно. В темноте я заблуждаюсь в собственной квартире. И стукаюсь лбом о каждый косяк. Тут можно стукнуться лбом о что-нибудь другое. А можно напороться на что-нибудь. На штырь.

— Мы разворачивались или нет? — спросил Дэн. — Валя, ты разворачивалась?

— Не помню, — призналась я. — Может, и разворачивалась…

Зажигалка Дэна опять погасла, и Жук запалил свою.

— Я тоже не помню, — сказал он. — Мне кажется, нам не надо двигаться с места. Надо ждать. Или… Или у меня есть бензин. Можно сделать факелы. Как в «Рэмбо»…

— Что это нам даст? — Я старалась покрепче держаться за Дэна и Жука.

— А знаете, я видел фильм, — захихикал Жук. — Так вот там тоже свет выключился, а когда он назад зажегся, то один из парней превратился уже в демона…

— Погоди. — Дэн потряс Жука. — У тебя нормальная зажигалка ведь есть? Не пластиковая?

— Точно! — Жук порылся в карманах. — Точно ведь. «Зиппо», у папаши свистнул, специально для такого случая.

Жук чиркнул колесиком. Искры. Жук крутанул еще. Снова искры.

— Не зажигается. Сейчас по-другому сделаю.

Почувствовалась возня. Запахло бензином.

— Разойдитесь немного, — попросил Жук.

Я отступила на шаг вправо. Жук снова чиркнул колесиком. Бензин вспыхнул.

Светлее не стало. Только страшнее стало. Мы стояли около маленького горящего озерца, а вокруг был мрак. И от огня этот мрак делался еще непроницаемее, уплотнялся. Он запускал в светлое пространство длинные щупальца темноты.

— Ну и что? — сказала я. — Так еще хуже.

— Как знаете. — Жук затоптал огонь.

Перед глазами плыли синие бензиновые круги. Я проморгалась и снова принялась рассматривать темноту. Жук зажег свою «Зиппо».

— Вам ничего не показалось? — спросил Дэн. — Ничего не видели?

— Кроме ваших глупых рож, ничего, — сказала я. — А что?

— Да так… — уклонился от ответа Дэн, но я-то почувствовала, как он снова вытянул свой ножик.

— Может, еще зажечь? — Жук снова забулькал своим бензином. — А то…

И тут загорелся свет. Так же, безо всякого перехода — раз — и уже светло.

— Да будет свет-два, — съехидничал Жук. — Крысолов плохо видит в темноте.

Все вроде бы было в порядке. Я уж хотела вздохнуть спокойно, но тут Жук ткнул своим самострелом вдоль правой стены и сказал:

— А мне кажется, тут никакого поворота не было. И вот этой стрелки тоже.

Дэн посмотрел на меня. Я не помнила, был ли тут поворот и была ли тут стрелка.

— Мультик про Минотавра помните? — зашептал Жук. — Они там отвернутся, а стена и исчезнет… А Минотавр как прыгнет…

— Туда не пойдем, — сказал Дэн. — Пойдем прямо.

Метров через двадцать ситуация повторилась, и свет снова погас. И снова Жук поджег «Зиппо».

— Опять коридоры меняет, — сказал он. — Сейчас я ему…

Жук забулькал своим бензином, и я решила, что он собирается снова зажечь свет, но Жук придумал другое. Мы не успели его остановить. Он чиркнул колесиком отцовской зажигалки, и, когда бензин вспыхнул, я увидела, что огонь горит на конце длинной, обмотанной ватой стрелы. И увидела злорадную улыбку Жука.

— Не надо… — Но Дэн не успел его остановить.

Жук нажал на курок. Стрела рванулась вдоль стены. А потом случилось вот что — стрела погасла, как провалилась куда-то. Исчезла на половине пути, растворилась во тьме. Сначала была тишина. А потом стены завизжали».

— Я тоже арбалет однажды сделал, — сообщил Корзун. — Одному парню ухо прострелил, у меня сразу отобрали. Хорошая была машина, с тридцати шагов… Что это? Опять звонят… Каждый день звонить принялись…

— Звон отгоняет нечистую силу, — заметил Малина. — Раньше, если в деревне упырь появлялся, его звоном отваживали.

— А я сказку читал, — сказал Борев, — про то, как в одной деревне появился вампир. И давай людишек чикать. Что ни день — то труп. А они давай в колокола по ночам звонить, чтобы отпугнуть. Но не помогает — сколько ни звонят, а трупы все равно появляются. Так и шло. И два человека всего осталось — звонарь и его напарник. И вот в последнюю ночь напарник все равно полез на колокольню звонить. Звонит и звонит, а потом и видит — стоит под колокольней звонарь, вверх смотрит и губы утирает.

— А почему же он звона не испугался? — спросил Корзун.

— Он же звонарь был, — ответил Борев. — Глухой, как полено. Как эта девчонка. Для него все эти звоны — звони не звони, все равно ничего не слышит.

— Ну и что, сожрал он своего напарника? — поинтересовался Малина.

— Сожрал, — вздохнул Борев.

На колокольне звонили и звонили.

— А я вот один ужастик видел, — подал голос Малина. — Страшный, до жути. Так там весь страх наводится вообще очень просто — там через равные промежутки времени слышится удар колокола. Сначала ничего, а потом страшнее, страшнее и в конце уже вообще ужас какой-то…

Звон стал громче. Бореву начало казаться, что этот звон вызывает в его голове мелкие болезненные вздрагивания.

— А почему они назад не вернулись? — спросил Борев, чтобы отвлечься от головных болей. — К двери? Подождали бы там. Два дня не так уж и долго…

Новенький ничего не ответил.

— Тут вот еще что. — Борев цокнул языком. — Эта девчонка все описывает так спокойно, будто это не с ней все происходило.

— Балда, — возразил Корзун. — Она ведь все потом уже записала, когда уже все кончилось. А если бы она все прямо так описывала, как чувствовала, то тут бы один вопль был. Рев, как в тех коридорах. Правильно я говорю?

Новенький пожал плечами. Он лежал в своем гамаке, положив тетрадь на лицо, отчего лица не было видно, одно черное пятно. Казалось, что тетрадь облепила его голову своими лапами.

— Знаете, — сказал Борев. — Я сегодня эту собаку видел. Ту, что выла тогда. Она сдохла. Возле мусорных ящиков валяется.

— Вот потому и сдохла, что выла. — Корзун стал поудобнее устраиваться в гамаке. — Это она сама на себя выла… Тут вообще собак много бродячих. Там, на севере…

— И откуда ты все это знаешь-то? — недоверчиво перебил Малина. — Всякой фигни про эти места?

— С пацанами здешними общаться надо, — гордо сказал Корзун. — Они много чего могут порассказать… Тут, на севере, в лесу раньше была база военная, они там собак каких-то выращивали особых. Овчарок Кауфмана. Так вот, там была база, а потом, когда начались перемены, эти овчарки разбежались и вырезали две деревни. Их перестреляли с вертолетов, но не всех… Так до сих пор тут и бродят… Иногда и сюда заходят… Но это уже не совсем те собаки, какие раньше, другие…