Дикарь - Марина Суржевская

— Ну, я бы сказал, что с ним лучше всего сделать, но вам обеим не понравится, — буркнул Хенсли.

— Мы можем поселить его в сарае вместе с козой, — бодро высказалась Линк, поглаживая длинную пятнистую шею. Хенсли красноречиво закатил глаза, я улыбнулась.

— Только не говорите, что собираетесь добавить к вашему зверинцу ещё и этого? А еще меня называла сумасшедшим! — с отвращением протянул сосед. Я улыбнулась ещё радостнее, хотя вряд ли испытывала это чувства. Все-таки дракон, хоть и маленький — это не курица и даже не коза.

— Кстати, — равнодушным голосом добавил Шерх. — Ты знаешь, что месячного дракона надо кормить свежим мясом? — он демонстративно разглядывал свои ногти. Чистые, надо же. Хенсли поднял на меня ехидный взгляд. — Каждый день.

Линк надула губы и с надеждой посмотрела на меня. Я с надеждой — на Хенсли.

— У тебя есть двустволка, — заискивающе намекнула я. — А в местных лесах водятся дикие кабаны…

— Да что ты? — Шерх приподнял брови.

— Софи, пожалуйста! — Линк сложила ладошки, в глазах девочки уже закипали слезы.

Я бы тоже с удовольствием расплакалась, если бы это помогло. И почему этот пятнистый летун не свалился в другом месте?

— Хенсли, это только пока не срастется крыло! — попыталась убедить я соседа, который убеждаться не желал. — Ну что тебе стоит?

— Нет.

— Шерх!

— Нет.

— Софи, пожалуйста!

— Хенсли, я буду готовить тебе обеды! Каждый день!

Он задумался, рассматривая меня.

— Не уверен, что мне это нужно.

— Я что тебе нужно?! — разозлилась я, уперев руки в бока. — Ну? Чего ты хочешь, Χенсли?

В темных глазах что-то изменилось. В них полыхнуло жаркое и запретное, такое, что у меня пересохли губы.

— Ты знаешь, — тихо сказал он. — Сегодня же.

Я сглотнула и отвела взгляд. Здравый смысл подсказывал, что надо возмутиться, заявить, что я честная женщина и прочее, и вообще к жротам этого дракона вместе с Хенсли. Но я не сказала ни одного из тех правильных слов, что должна была.

И медленно кивнула. Шерх рвано втянул воздух.

Да, скорость моего падения в яму аморальности увеличивается с каждой минутой. Я прямо несусь туда на всех парах. И даже весело посвистываю!

— На первый раз эту тушу можно накормить молоком. — Безразлично бросил дикарь, отходя от нас. — Козье сойдет.

И ушел, подволакивая ногу и кутаясь в свою огромную куртку. Мы же с Линк принялись искать миску, наливать туда молоко, а после уговаривать вздыхающего ящера выпить угощение. Но дракон лежал неподвижно, его сломанное крыло беспомощно распласталось по земле. На молоко он никак не реагировал, отворачивал узкую морду и мелко вздрагивал.

Промучившись час и перепачкавшись в земле, я решила оставить зверя в покое, понадеявшись, что ему станет лучше и он сможет поесть. Линк хныкала и не желала покидать ящера, так что я уже тихо ругалась себе под нос. Пока не пришел Хенсли.

— Отойдите, — сказал он, раскладывая на земле дощечки и тряпки.

Линк замерла, глядя на Шерха круглыми глазами.

— Что это такое?

Сосед хмыкнул и не ответил. Выглядел он на редкость злым, словно необходимость помогать нам приводила дикаря в ярость. Впрочем, вероятно так и было. Мы с девочкой отползли в сторону, глядя, как Шерх растягивает перепончатое крыло, осматривает, а потом приматывает к нему дощечку. Дракон слабо дергался, но, похоже, на сопротивление у него сил не осталось. Примотав крыло, Χенсли, игнорируя нас с Линк, залил молоко в бутыль из-под вина, добавил туда какие-то капли, взболтал и сунул ее в рот летуну. Тот некоторое время не двигался, лишь фыркал. Но Шерх сжал его голову, приподнимая и наклоняя бутылку, чтобы молоко потекло в горло. Мы с Линк подались вперед, затаив дыхание. И тихо выдохнули, когда дракон начал глотать. Часть белой жидкости проливалась из пасти прямо на куртку Хенсли, но он продолжал сосредоточенно заливать молоко в дракона.

Когда бутылка опустела, поднялся, обложил летуна сухими ветками и набросил сверху одеяло.

— Пока оставьте его здесь, я добавил снотворное и болеутоляющее. Завтра перетащу в сарай, к вечеру будет дождь. Не трогать. Не шевелить. Лучше даже не подходить. Все ясно?

Мы с Линк смотрели на него снизу верх, открыв рот. Слаженно кивнули. Закрыли рты.

— Спасибо, — просияла Линк.

Хенсли помрачнел и ответил, глядя на меня:

— Зайди ко мне перед сном, — грубо бросил он, буравя меня тяжелым взглядом. Отвернулся, остановился, вспомнив. Посмотрел через плечо. — И еды возьми.

Я, открыв от возмущения рот, пялилась на спину этого наглеца, потом швырнула в него ветку. Но Хенсли отклонился, даже не поворачиваясь, и отчетливо хмыкнул.

Вечером Линк уснула раньше, чем я начала рассказывать сказку, видимо, этот день девочку вымотал. Мы с ней успели разобрать покупки и определить под навес велокат. Потом я занялась готовкой и стиркой, а Линк снова сбежала к дракону, несмотря на запрет Шерха. Но ящера она не трогала, только обложила неподвижную драконью морду своими травками и спела несколько песенок. Я не стала ей мешать, лишь поглядывала внимательно. Но дракон спал и даже не двигался, лишь иногда фыркал, показывая, что все еще жив.

Я же вспоминала, как Шерх хмурился и кормил его из бутылки, и не могла удержать улыбку. А ещё дрожь предвкушения и чувства вины. Разве не должна я возмущаться его наглостью?

Нет, со мной точно что-то не так!

Интересно, что будет, если я просто не приду? Что-то подсказывало, что Хенсли не явится за мной, чтобы потребовать обещанное. Скорее, снова замкнется и станет обходить меня десятой дорогой.

— Что же с вами случилось, истр Хенсли? — задумчиво пробормотала я, заворачивая в тесто сыр, зелень и рубленую телятину. Добавила яйцо, засунула все это в печь и вытерла руки о фартук.

Конечно, я не пытаюсь никого поразить своими кулинарными талантами. И готовлю не для соседа, а для Линк! Точно. Если говорить себе это часто, то можно поверить. Ну и забыть о том, что Линк не ест мясо.

Я хмыкнула, покачала головой.

— Безнравственная вы особа, истра Лэнг, — голосом свекрови озвучила я. — Совершенно беспринципная!

Интересно, что сказала бы истра Лангранж, узнав, что я веду себя непристойно с обоими ее сыновьями? Правда, младшего она уже похоронила.

— Сами вы безнравственны. Да ладно, сволочь вы просто, дорогая Элеонора! — буркнула я, проверяя готовность блюда. Кивнула удовлетворенно и оставила доходить под чистым полотенцем, а сама тихо зашла в комнату, переплела волосы, пригладила платье. Подумала, не прицепить ли к лифу брошь, и покраснела, поняв, что прихорашиваюсь.