Какого цвета любовь? - Наталья Рощина

– Интересно посмотреть – процедил сквозь зубы Дубровин. Тамара быстро выбежала из комнаты и вскоре вернулась, протягивая Стасу стопку фотографий. Он взял их, взглянул и довольно улыбнулся. – Вы отлично получились! Все свободны.

Парень тут же оттолкнул от себя Тамару, схватил лежащие на полу возле кровати вещи и молнией выскочил из комнаты. Звук закрывшейся за ним входной двери раздался раньше, чем Стас успел прикурить новую сигарету. Тамара рыдала, уткнувшись в подушку. Дубровин смотрел на ее сотрясающееся тело, борясь с желанием сказать еще что-нибудь обидное, убийственное.

– Хватит сопли размазывать по постели, прими душ. Сделай что-нибудь с лицом. Ты должна встречать детей с восторженно-радостным выражением, улыбаясь. Как-никак папа приехал – праздник начался, – грубо произнес Стас, выходя из комнаты. – Включи кондиционер, пусть сменится воздух. Или тебе нравится запах разогретой спермы?

Дубровин закрыл за собой дверь, услышав, как Тамара разрыдалась еще громче. Он вошел в соседнюю комнату, служившую гостиной. Открыл бар, достал бутылку водки, покрутил ее в руках и поставил на место. Нет, хмелеть ему не хотелось. До приезда мальчиков нужно было принять душ, привести себя в порядок и разыграть перед ними очередную сцену радости от встречи. Стас боялся признаться себе в том, что Федора он вообще не хочет видеть. Мальчик, по сути, не сделал ничего дурного, но все-таки неприятный осадок от его поступка изменил отношение к нему отца навсегда.

Недавние события пронеслись перед глазами Дубровина, как пленка кинофильма, прокручиваемая со слишком большой скоростью, чтобы не осталось времени на анализ, лишние раздумывания. Стасу было нелегко. За короткий срок он пережил несколько потрясений: предательство сына, жены, тяжелый разговор с тестем. Но результаты обнадеживали – скоро Дубровин должен был получить полную свободу от всего, что все эти годы не давало ему воссоединиться с Дашей. Он подписал приговор своей семейной жизни, не испытывая никаких угрызений совести. Стас даже был благодарен Тамаре за то, что своим поступком она ускорила развязку. Ее отцу не улыбалась перспектива увидеть фотографии своей дочери в объятиях какого-то загорелого юнца. В свете изменений в работе, которые были не за горами, имидж его и его семьи должен оставаться незапятнанным. Между тестем, которого Стас в мыслях называл бывшим, и Дубровиным был заключен договор, согласно которому официально он пока будет оставаться его зятем. Совсем небольшой промежуток времени отделял обоих от желанного повышения по работе. Для обоих мужчин это было важнее, чего бы то ни было. Они были готовы на жертвы ради достижения своих целей.

Дубровин оглянулся, встретившись с огромными глазами Даши. Таких глаз не бывает в реальной жизни. Она – девушка из снов, страны грез. Неужели скоро он сможет прямо смотреть в эти два плещущихся озера и не отводить взгляд?

– Даша, милая, я пока не могу рассказать всего.

– И не нужно, я тебе не священник. Все говорят только на исповеди, – зябко поведя плечами, ответила Даша.

– Мы скоро будем вместе, если ты, конечно, пожелаешь, – вторую половину фразы Дубровин произнес тихо, неуверенно. Он вдруг подумал, что Даша не захочет ждать, устанет ждать и наконец выберет себе какогото молодого юношу, вычеркивая из жизни его самого.

– Что же должно произойти, что бы ты так осмелел? – иронично поинтересовалась Даша.

– Молодость бескомпромиссна, милая моя. Я прожил вдвое больше тебя и уверен в обратном – только не напролом можно добиться желаемого. Я люблю тебя и мечтаю, чтобы мы стали счастливы.

– Как просто и сложно, – выдохнула Даша, поднимаясь с кровати. Каркас издал режущий звук, заставив обоих сморщиться. – Хорошо, мне нравится, что характер твоих разговоров изменился.

– Твоих тоже, но меня это не радует.

– Давай позовем маму, а то она выкурит всю пачку сигарет на нервной почве.

– Хорошо, я выйду за ней, – Стас поправил волосы, машинально проведя по ним ладонью.

– Ты отлично выглядишь, – сказала Даша.

– Спасибо. Дашуня, я хочу поцеловать тебя.

– Регресс – ты начинаешь спрашивать на это разрешение, – подойдя к нему, заметила Даша.

Дубровин крепко обнял ее и поцеловал, жадно вдыхая запах ее волос, тела.

– Ну, все, – мягко отстраняясь, сказала Даша. – Скоро вернутся девчонки. Пойдем к маме вместе.

– Ты не поела, – спохватился Стас.

– Прекрати говорить о еде сейчас. Я не останусь голодной, поверь. Только я отведаю твои деликатесы позднее. Почему-то при тебе я снова не могу есть. Так уже было, в самом начале нашего знакомства. Я стеснялась лишний раз вздохнуть, словно хотела показать, что я другая и мне нужно не то, что остальным.

– Ты действительно другая, и я люблю тебя, – нежно прикоснувшись к щеке девушки, сказал Дубровин. – Я стану таким, каким ты меня выдумала. Я постараюсь, у меня получится, потому что я очень упрямый. У нас все будет. Рай на земле. Ты даже не представляешь, как это будет замечательно.

– Хорошо, я пока не стану об этом думать, а то последняя неделя пребывания в колхозе станет самой долгой и невыносимой, – засмеялась Даша. – Пойдем же.

Ирина не выглядела человеком, который устал ждать. Она поглядывала на часы, прикидывая в уме, сколько понадобится времени Стасу, чтобы получить у Даши долгожданное прощение. Впервые по дороге сюда он только и говорил о том, что намерен круто изменить свою жизнь. Он был взволнован и многословен.

– Мне нужна твой поддержка, Ира, – нервно прикуривая новую сигарету, произнес Стас.

– Я всегда была на твоей стороне, даже не зная всех подробностей. И сейчас не желаю их знать. Меня волнует только одно – моя девочка должна быть счастлива, – ответила Ирина, а после паузы добавила: – Иногда мне кажется, что мне нельзя было допускать ваших отношений. Я была слишком демократичной мамой. Может, потому, что сама не познала женского счастья и боялась спугнуть его у Дашки. Она – единственное, чем я дорожу в этой жизни.

– Я знаю, – тихо ответил Дубровин, положив ладонь поверх ее дрожащей от волнения руки.

Больше он ничего не сказал до самой встречи с Дашей. И вот теперь, глядя на их спокойные лица, Ирина не могла определить, чем же завершилась их почти получасовая беседа.

– Мамуля, это была самая долгая сигарета в твоей жизни, да? – присаживаясь рядом, улыбнулась Даша.

– Задумалась о своем, о женском, – хитро прищурила глаза Ирина.

– Интересно было бы узнать поподробнее, – улыбнулся Стас.

– Нет, Станислав Викторович, мужчинам в эти мысли допуск закрыт.

– Тогда в свою очередь я дам вам возможность пообщаться без свидетелей, – сказал Стас. – Идет? Только не на долго. Знаю я ваше природное красноречие.

– Договорились, – Ирина обняла дочь за плечи, поцеловала в макушку. Глядя вслед медленно удаляющейся фигуре Дубровина, тихо сказала: – Скучаю по тебе, милая, сны снятся душераздирающие. Просыпаюсь в слезах. Такого со мной не бывало.