Девять вязов - Роберт Брындза

Раздался сигнал рации Уинстона, и ему дали разрешение открыть дверь в камеру Питера и отвести его в лифт.

* * *

Энид ждала Питера в той же самой комнате для свиданий с зелеными стенами и привинченной к полу мебелью, постукивая по столу кончиками пальцев. В ногах у нее стоял пакет с конфетами. Она посмотрела на часы. Питер опаздывал на две минуты. Она поерзала на стуле. Все передвижения в Баруэллской лечебнице производились с почти армейской точностью, минута в минуту. Где он? Она посмотрела на камеры наблюдения, висевшие во всех четырех углах комнаты.

«Что за игру вы тут ведете? – думала она. – Вы что, что-то узнали?»

Энид откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки, делая вид, что совершенно не волнуется. На самом деле у нее скрутило живот.

* * *

Операторская комната лечебницы Баруэлла могла запросто посоперничать с диспетчерской любой станции лондонского метро. На дальней стене висел большой монитор, похожий на шахматную доску, на котором одновременно транслировались записи со всех камер клиники, которых всего было сто шестьдесят семь. Каждый коридор, дверной проем, комнаты для свиданий и групповой терапии – все было под наблюдением, в том числе прогулочный дворик, отделение для посетителей, а также каждый вход и выход. В операторской постоянно находилось шесть сотрудников. Они все сидели за мониторами поменьше, и за каждым был закреплен отдельный сектор.

Они могли связаться с любым работником по рации и прямо из диспетчерской удаленно закрыть и открыть двери в случае возникновения каких-то проблем.

Кен Уэрнер в тот день был на службе. Он сидел за ближайшим к двери столом. В лечебнице он был уже ветераном, так как работал еще с тех времен, когда нигде не было камер и каждый сотрудник должен был надеяться только на себя и постоянно быть на чеку. Он удивился, когда раздался звонок по домофону входной двери. Переключившись на камеру у входа в диспетчерскую, он увидел Мередит Бакстер, которая махала в камеру рукой.

– Доброе утро, доктор, – сказал Кен, открыв дверь.

– Здравствуйте, Кен. У вас есть минутка? – спросила Мередит, подойдя к его столу.

От нее всегда приятно пахло. Она предпочитала носить одежду мягких, пастельных цветов, в основном – шерстяные джемперы. Волосы ее тоже всегда пахли приятно. Каждый раз, когда Кен видел ее, он думал о том, как сильно изменилась лечебница с тех пор, когда он был тут санитаром. Тогда это была самая настоящая психушка, где все сотрудники носили накрахмаленную белую форму. Пациентов называли преступниками, и им можно было задать хорошую трепку, если они отказывались вести себя как подобает, что, по мнению Кена, зачастую работало лучше, чем несколько часов дорогостоящей терапии.

– Чем могу помочь? – спросил он.

Мередит одарила его ослепительной профессиональной улыбкой.

– Не могли бы вы вывести видео с камер в комнате для посетителей в крыле G? На большой экран, если можно.

– Но проблемо… – Кен постучал по клавиатуре, и изображение Энид, ожидающей Питера в комнате для посетителей, заполнило весь огромный экран.

– Спасибо, – сказала Мередит.

Она подошла поближе к экрану и вгляделась в картинку, склонив голову набок. Энид на экране скрестила ноги, поежилась на стуле и посмотрела на часы.

Кен посмотрел на ряд изображений, мелькавших перед ним. Он увидел, что двоих пациентов ведут на групповую терапию. Другого санитар сопровождает по пути из ванной в камеру.

Уинстон вел Питера Конуэя вниз по коридору в сторону лифта.

Мередит повернулась к Кену.

– Кен, задержите Питера у лифта, пожалуйста.

По ее голосу он понял, что это была не просьба.

* * *

Питер в сопровождении Уинстона дошел до лифта, санитар нажал кнопку вызова и после короткого сигнала двери открылись.

– Уинстон, можешь подождать пока? – затрещал голос из рации.

Уинстон сделал шаг назад и снял рацию с пояса.

– Хорошо. Стою на месте, – сказал он. Раздался сигнал, и двери лифта закрылись. Уинстон повернулся к Питеру. – Нас попросили остановиться на…

– Знаю, слышал. Я стою рядом с тобой, – огрызнулся Питер. Лифт снова просигналил, открылись двери, внутри никого не было. Через пару секунд двери снова закрылись. Питер поднял глаза и увидел, что лифт никуда не поехал. Он заметил, как Уинстон посмотрел на часы. Было четыре минуты двенадцатого. Уинстон снова достал рацию.

– Ожидаю разрешения. Я сопровождаю Питера Конуэя на свидание в одиннадцать часов…

– Будьте добры, Уинстон, подождите, – раздался ответ.

«Я хочу провести полный личный досмотр», – сказал кто-то на заднем фоне. Голос был женский, и Питер узнал доктора Бакстер.

Питер почувствовал, как у него на лице под капюшоном выступила испарина. Что за задержка? Задержки случались, только если происходила какая-то нештатная ситуация, и все возможные проишествия имели свои кодовые обозначения. Драка шла под кодом 101, 102 – для попытки суицида, код 381 обозначал, что на кого-то из сотрудников было совершено нападение. Код 904, массовый беспорядок, он слышал всего один раз, несколько лет назад. Уинстону сказали подождать, но не назвали никакого кода. Что-то происходит.

* * *

В диспетчерской раздался еще один звонок в дверь. Кен увидел у входа доктора Раждая, заместителя доктора Бакстер в психологическом отделении.

– Впустите его, пожалуйста, – сказала Мередит, не отводя глаз от большого монитора.

Доктор сразу подошел прямо к ней.

– Как у нас дела? – спросил он, глядя на экран.

– Энид Конуэй прошла все проверки и полный обыск на входе. Все ее вещи и сладости, которые она принесла, прогнали через рентген. Все запечатано, – сказала Мередит. Она посмотрела на доктора Раждая, он кивнул в ответ.

– Я с радостью вас поддержу, но она может подать жалобу, – сказал он.

Мередит кивнула и вытащила рацию.

– Говорит доктор Бакстер. Пожалуйста, выведите Энид Конуэй из комнаты для свиданий и проведите полный личный и полостной досмотр.

– Принято, – донесся голос с другого конца.

Кен наблюдал, как Энид вывели из комнаты две сотрудницы. Он покачал головой. Доктор Мередит нравилось считать себя прогрессивной и сочувствующей, но на самом деле она была так же безжалостна, как и доктора старой школы.

* * *

Питера продержади в коридоре десять минут, которые тянулись словно несколько часов. Им не дали никаких объяснений. Наконец, Уинстон получил разрешение и провел Питера в комнату для свиданий номер один.

Когда он взглянул на мать, он увидел ее красные от слез глаза, и это потрясло и ужаснуло его. Он практически никогда не видел, чтобы она плакала. Питер дождался, пока Уинстон и Террелл выйдут, и обнял мать.