Отбор против любви - Александр Верт

– Поясни.

– Так получилось, но теперь я пытаюсь бороться за ее внимание.

Говорить вновь становилось сложнее. Гарпию казалось, что воздух от присутствия мага сгущается и после каждого вдоха снова собирается в ком ужаса в глубине горла.

Разум даже вспомнил тот единственный миг, когда Адерел увидел его впервые. Целители в очередной раз не давали ему умереть, а он чего-то просил в бреду – не то смерти, не то покоя, – а потом появился он, и мгновенно стало легче. Боль стихла, жар спал, но от гнева в его глазах холодели и пальцы, и губы, и даже сердце.

– Рабам положено молчать! – не то приказал, не то заявил тогда маг, и в горле все сжалось так, что на мгновение полудемону стало тяжело дышать.

Теперь это ощущение возвращалось, но Гарпий с силой выталкивал из себя слова.

– И как ты себе это представляешь? – без гнева спросил маг.

– Никто из Эндер-Ви никогда не смотрел на происхождение. Среди ваших предков есть немало неудобных людей. Даже ваш дед до брака с вашей бабушкой был каторжником. Я видел книгу рода.

– Он оказался на каторге по ложному обвинению.

– А я в рабстве по любви? – с внезапным гневом ответил Гарпий, невольно цитируя одного из философов.

– Отсылка к Олверу Солсаресу? – удивился Адерел. – Ты у нас что, еще и образованный?

– Немного, – почти виновато ответил Гарпий, опуская глаза. – Недостаточно, чтобы считаться действительно образованным.

– Реоран?

Гарпий вздрогнул. Всему он был обязан именно Реорану. Именно маг научил его, как сыграть роль раба и обмануть других, читать и писать, а потом выбирал для него книги, но права на это он не имел. Внезапно все обиды на мага сменились волнением.

– Что ему за это будет? – спросил он вместо ответа, глядя хладнокровному магу прямо в глаза.

– Ничего. Сейчас меня интересуешь только ты, – пожал плечами Адерел. – Если будешь хорошо себя вести и мне не придется привлекать демоноборцев, то никто о его делах не узнает, ну а если спросят, то отвечать он будет не мне, а королевскому суду.

Гарпий сглотнул, помолчал, все обдумывая, а затем спросил, заметно хмурясь:

– Чего вы от меня хотите?

– Ну, для начала хочу понять, чего ты стоишь. Ты знаешь, что имеешь дар, за который демонов в этом мире убивают?

– Нет, – чуть помедлив, ответил Гарпий, догадываясь о какой именно способности может идти речь.

– Знаешь, какой?

– Предполагаю, – честно ответил полудемон, понимая, что врать точно бессмысленно.

– И что мы будем с этим делать? – спросил Адерел, странно улыбаясь.

Гарпий смотрел на него и не понимал: издевается над ним этот пожилой могущественный маг, насмехается или, быть может, действительно ждет ответа.

– Я не знаю, – признался Гарпий.

– И на что ты готов пойти?

Полудемон нахмурился. Хотелось сказать «на все», но демон в нем так отчетливо запротестовал, что порыв так и остался лишь мыслью.

– Не знаю, – прошептал он, снова опуская голову.

– Зато честно, – хмыкнув, сказал Адерел. – Что ж, тогда я тоже буду честным. Я не хочу расстраивать Альберу. Я потерял троих детей с даром Жизни, и моя надежда – это первое дитя бестолкового Эдерью, а она верит тебе. Хорошо это или плохо – неизвестно, но судя по твоим эмоциям, ты не причинишь ей вреда.

– Эмоциям? – пораженно спросил Гарпий, вдруг наконец осознав, что он не видит чувств собеседника не потому, что их нет, а потому, что тот имеет схожий дар, только не демонический, а магический.

– Да, ты правильно понял, – хмыкнул маг. – Ты и сам немного маг Жизни, только по законам нижнего мира, а не нашего.

– И что это значит? – спросил Гарпий, с трудом произнося каждое слово по слогам.

– Что жизнь устроена одинаково для всех, – пожал плечами маг. – Я опасался, что ты обманул Альберу, но теперь вижу, что это не так, поэтому тебя не станут ни убивать, ни запирать в подземелье. Я готов позволить тебе остаться, но при одном условии.

Гарпий не успел даже спросить, как маг кивнул в сторону стола, где лежало два серебряных браслета, безумно похожих на его цепи.

На миг сердце у Гарпия остановилось. Назад под власть артефактов ему не хотелось, но, прежде чем он успел возмутиться, понял, что они ненастоящие.

– Не стоит посторонним знать, что ты свободен. Среди слуг уже пошли слухи и даже появились первые желающие уволиться и сбежать после твоего выступления на приеме. Всем будет проще, если посторонние будут по-прежнему считать тебя рабом.

Гарпий понимал мага и в то же время не мог согласиться, зная, что это ничего не решит.

– Это временная мера, – предупредил Адерел. – Я буду за тобой следить с их помощью, и в последствии нужно будет придумать что-то еще, но панику нужно прекратить, а значит или лживая цепь, или я вызываю демоноборцев. Что ты выбираешь?

– Цепь, – тихо, но почти мгновенно ответил полудемон.

– Замечательно…

Альбере снился странный сон. Она была совсем маленькой, а какой-то человек держал ее на руках и нес в темноте подземелья. Его лица она не видела, но почему-то не боялась, даже пыталась прижаться к бархатной накидке.

Человек открывал какие-то двери, шагал по темным коридорам, затем нажал на какой-то камень и открыл проход в другой коридор, ведущий к высокой узкой двери, за которой скрывался огромный светлый зал.

Он встретил их прохладой. Пламя факелов перестало быть красным и внезапно посинело. Запах серы Альбере совсем не нравился. Она морщила нос и хотела возмутиться, но внезапно поняла, что не может ничего сказать. От этого стало так страшно, что к горлу подкатил ком слез, но плакать она тоже не могла.

Ее тело больше ей не принадлежало.

Мужчина, который мгновение назад бережно нес ее на руках, просто швырнул ее на каменный алтарь и стал что-то приказывать другим. Его слов она не разбирала. В глазах стояли слезы, а какие-то чужие люди в черных одеяниях сковывали ее руки и ноги цепями, бесцеремонно задирая пышную юбочку ее платьица. Потом было больно. В нее вонзали какие-то иглы, и по рукам текла кровь.

Альбера попыталась закричать, но горло сжалось, и даже дышать стало невозможно…

Дернувшись, магесса резко открыла глаза, с огромным трудом делая глубокий вдох. По виску бежала слеза. Сердце в груди испуганно стучало, а разум вспоминал давнюю историю.

– Когда ты была маленькая, то очень плохо спала, – не один раз рассказывала ей мама. – Тебе снились какие-то подвалы, залы и цепи, а утром ты в слезах просила тебя спасти и никак не могла сказать от кого.

Женщина смеялась, рассказывая это, а Альбере было не смешно. Ей всегда становилось страшно, когда об этом вспоминали, а теперь ей казалось, что страх этот не был напрасным: слишком уж ночной кошмар походил на воспоминание. Ее дурные сны прекратились, когда появился Реоран. Страж сидел у ее кровати и клятвенно обещал никого к ней не пустить. Видимо, ему это действительно удалось, потому что на долгие годы подвал и его цепи были только дурным воспоминанием.