Залив белого призрака - Николай Дмитриевич Бойков

мне долго придется заниматься ремонтом… А я… Но женщина не дала мне закончить речь. Утюг был горячий, а сковорода оказалась тяжёлая… Теперь я без головы…

— Она что же и скорую помощь тебе не вызвала?

— Я же робот, космический. Объясняю вам…

— Хороший мужик, видать, но сильно ударенный. Женщина — это такой инструмент!

— С утюгом или сковородкой — бомба!

— Мне контакт нужен, — сказал Финк обреченно, — с женщиной.

— Он на что намекает, Беня?

— Пойдем от греха. Прости, друг. Не по пути нам.

— Контакт тебе в лоб…

Оба поднялись и ушли. Финк остался один под соснами. Звёзд не было видно, половина неба поблекла, связь с Центром пропала. Стал накрапывать дождь. Надо было искать убежище. Где-то рядом, как пластинка, крутился голос:

— Люди! Мужика не видели? — Без головы? — Я тебя про голову спрашиваю? Мужика не видел? — Где я тебе… Они все теперь безголовые… Весна! Был один. Говорил — из Космоса. — Да хоть из Америки, лишь бы не гей… — Гей отсюда! Накаркаешь… — Мальчики, мужика не видели? — Мы не мальчики, тетка, мы опять девочки. — Что же вы, девочки? Грех вам… — Жить хочется, тетенька. А не с кем… — Перевелись мужики, прости господи… — Она пошла дальше, бормоча под нос: «Я же просила тебя. Я простила тебя. Пельмени в холодильнике лежат, как ты любишь… Самогоночка есть, вместе и выпьем…»

Деревянный звездолёт

Дождь усиливался. Финк увидел приоткрытую дверь и проскользнул внутрь. Было темно и, судя по зазвеневшим бутылкам, здесь хранили винную тару. Сладковатый аромат медленно погружал загнанное обстоятельствами тело в сон фантазий.

Финк устало опустился на пластмассовый ящик. Сумку с запчастями поставил рядом. Расслабился как человек.

Прошло минут пять-десять. Снаружи послышались быстрые шаги и крики: «Вот она! Не уйдет… Как мышку её! Как мышку… Загоняй куколку!» Рефлексы Робота отработали внутреннюю команду: «Встань! Оцени обстановку… Трое парней за девчонкой гонятся…».

Финк вспомнил пляж и маленькую принцессу на фото — девочка наклонилась к букету цветов, нюхает или пьёт аромат, как бабочка…

Робот превратился в мужика с хрипловатым голосом и пиджаком над головой:

— Ребята, стойте!

— Тебе чего? Хочешь проблем?

— Девочку не трогайте…

— Мы сейчас и тебя рядом с ней уроем!

— Мужчины так себя не ведут: бить девочку, нападать трое на одного…

— Учить будешь? Ты с какой звезды к нам свалился?

— Женщину бить нельзя, обиженного надо защищать, трое на одного — это не честно, запрещено Правилами…

— А мы их купили: правила, женщину и этот вечер. Проси прощения, дядя! Вали на колени! У нас свое правило-правило, — нож приставили к животу, остро…

Финк торопил Вселенную: «Центр!.. Центр! Ответь Финку! Что я должен делать? Я ведь не имею права вмешиваться? Разве роботы могут быть против людей? Разве человек способен бить женщину? Разве люди не ценят жизнь! Что они берегут? Может, это не люди?.. Я робот… Я не могу мешать человеку… Я должен защищать человека! От кого? Алло-а, Центр!».

Вселенная молчала.

Финк встал и ударил… Двое побежали в обратную сторону, один остался лежать, девчонка в коротенькой белой юбке и кожаной курточке запуганно дрожала и рыдала в объятиях безголового и мешала ему оценить обстановку. Отсутствие головы включило Программу естественных реакций. Программа подстроилась под голос суетливой тетки, откуда ни возьмись появившейся:

— За мной бегите! Оставаться нельзя. За мной! — Она подхватила за руку девчонку. Скомандовала Финку: «Чего замер как памятник! Слышишь — полиция рядом?!»

Финк услышал свистки, визг тормозов и топот по тротуару.

— Беги за нами!

И он побежал за женщиной и девчонкой. «Почему мы должны убегать?» — спрашивал Финк у Центра. Часточасто гудели гудки: занято… занято…

Финк крикнул женщине:

— Почему убегаем?

Она рассмеялась:

— Потому что этот город достался уродам.

— Как достался?

— Одни продали, а другие купили.

— А полиция?

— Полицию тоже продали…

— Полиция должна защищать людей…

— Она давно забыла, кому должна…

— А мы?

— Кто нас спрашивает? Мужичо-ок! Топай чаще, пиджачо-ок!

Женщина была местная, шустрая и бывалая. Девчонка в юбке от свиста полиции и голоса в микрофон: «Немедленно остановиться!» — рванула в сторону, будто испугалась ещё больше, выскочила на узенькую улицу с разворачивающимся такси. Секунда! Впрыгнула внутрь машины, хлопнув дверью и крикнув водителю: «Жми!» Жёлтый зверь с шашечками испарился, как истребитель на взлёте.

Финк плохо соображал, топал за женщиной, которая крепко держала его за руку. Дома раздвинулись, пропустив меж собой заборы и деревья за ними. Город отступил. Женщина остановилась, тяжело дыша. Повернулась, устало наваливаясь на мужчину, забарабанила по его груди: «Что вы с нами сделали? Что вы сделали с нами, мужики… Мать моя, родимая… Эх! Предали-продали. Предали и продали…» Она, вдруг, заплакала. Рефлексы Финка не понимали её и не знали, что делать. Руки его помахали в воздухе, как воздушные шарики на ниточках клоуна, и стали гладить женские плечи.

Рассвет. Радуга парила над лугом. Белый щенок и жеребёнок бегали кругами, словно хотели поймать свечение воздуха. Не успели — оно испарилось в рефракциях солнца. День оброс звуками, словно листья зашелестели, а щенок залаял. В заборах заскрипели калитки. Финк вспомнил цвета радужных спектров и повторял вслух:

— Красный, оранжевый, жёлтый…

Женщина подняла голову и улыбнулась, совпав с ним какими-то воспоминаниями:

— Как однажды жак-звонарь голубой стащил фонарь… Может, мы с тобой одноклассники?

— Кто это — одноклассники?

— У которых есть прошлое.

— У нас с тобой есть прошлое?

Она ответила быстро, будто не знала других ответов:

— Прошлое — предали. Будущее — распродали. — Вытерла лицо белым платочком с сиреневым кружевом. Улыбнулась. Заключила устало, — день начался. Солнце…

— Прошлое нельзя предавать, а будущее — не продается, — ответил Финк.

— Предается и продается…

— Людей продавать нельзя. Правила жизни Вселенной.

— Ты дурак? Или, точно, с какой-то звезды свалился? Поверь мне: людей, шум прибоя, энергию Солнца и запахи моря — всё продают.

— Море? Не верю. Я не верю тебе!

— Тебе сколько лет?

— Не знаю. Может быть, тысяча…

Она вдруг расслабилась и потянулась руками вверх, к небу:

— И мне сейчас — тысяча. Так я устала… Пойдём ко мне? Лицо у тебя доброе. А я тебя целовать буду. — Повернулась к нему, но он не понимал, чего она хочет. Она стушевалась. — Прости. Я так давно не целовала никого. Соскучилась.

— Что такое целовала? Я голову в сарае забыл…

— Очнись!

Финк и женщина

Финк очнулся. Увидел кусочек улицы. Там шаркали чьи-то ноги, шепелявили голоса, проехал велосипедист без головы — голову обрезал низкий проем приоткрытой двери.

— Проснулся? — Женщина сидела напротив и вытирала ему лицо носовым платком, белым, с сиреневыми цветочками. — Это ты надышался парами