Тигриные глаза - Ширли Конран

— Значит, Тонон продал ее Монфьюма, — возбужденно заключила Плам, — который перепродал ее Форрестеру, а те уже — леди Бингер. Хотя ничего подобного в паспорте леди Бингер не указывается.

— Это так же, как в автобиографии: все сомнительное опускается, — заметила Инид и вынула из папки несколько отчетов. — Теперь давайте посмотрим результаты нашего химического анализа картины, которую прислал нам Кот-тон. — Пробегая текст глазами, она бормотала:

— ..написана на подлинной медной пластине семнадцатого века… но анализ красок показывает наличие следов окиси титана в виде рутила — это белый пигмент, который был открыт в 1920 году и выпускается промышленностью с 1941-го…

Длинные ногти, покрытые розовым лаком, быстро пробегали по страницам отчета.

— Получив заключения на картину у Сотби, в музее Ашмола и у Фитцуильяма, которые, скажу я вам, провели довольно тщательные проверки, Коттон отказался покупать ее. — Инид вернулась к шкафчику для бумаг. — У меня здесь много материалов по сомнительным картинам, но я ищу похожую на того Босхарта, которого продали у Малтби.

Уж не эта ли? — Она положила диапозитив на приспособление для подсветки. — Да, думаю, это она.

Торжествующая Плам не могла оторвать взгляд от диапозитива.

— Это картина Синтии!

Большие синий глаза госпожи Инид смотрели задумчиво.

— Малтби показал этого Босхарта в своем осеннем каталоге 1989 года, и я отправилась взглянуть на картину. Тогда Арнольд Малтби рассказал мне о ее происхождении больше, чем стал бы говорить кому-либо другому, потому что был уверен в подлинности и по понятным причинам хотел убедить и меня.

Плам кивнула. Ей было известно, что мнение ученых кругов могло менять стоимость картины на тысячи фунтов. Ей было известно также, что ученые не любят афишировать свое мнение, ведь если не высовывать голову, то ее не оторвут.

— Я не была уверена в подлинности этого Босхарта, — продолжала Инид, — но меня это не касалось. Однако и следующее воскресенье «Трибюн» поместила ее фотографию. А еще через неделю газете пришлось опубликовать письмо одного из моих коллег. Вот оно.

Плам прочла старую газетную вырезку, в которой профессор Николае Каннингтон писал, что эта доселе неизвестная картина, которую он обследовал у Малтби, составлена из элементов, надерганных из написанных в разные времена известных работ Амбросиуса Босхарта. Таким образом, профессор Каннингтон полагал, что картина, которую недавно приобрел Малтби, представляет собой не что иное, как компиляцию.

— Как вам, безусловно, известно, — тактично пояснила госпожа Инид, — художник часто бывает очарован каким-то одним объектом — будь то женщина или ваза — и поэтому постоянно воспроизводит его в своих работах. Пикассо без конца рисовал своих любовниц, Матисс — золотую рыбку, Хокни — воду. Но когда-то очарование проходит, и наскучившие объекты больше не появляются на холсте.

Тут же, вместе с письмом Каннингтона, публиковалось заявление Арнольда Малтби, в котором он выражал свое несогласие с приговором профессора и особенно напирал на то, что рама и подложка явно относятся к семнадцатому веку. Еще важнее, по его мнению, было то, что для образования такого налета на картине могло понадобиться не менее трехсот лет.

— Налет, — сказала Инид, — это слой пыли и грязи, который с годами затеняет картину. Если его удалить, то под ним обнаружатся более яркие первоначальные цвета. Старый Малтби хотел сказать, что он проделал это и убедился, что краски под ним были более яркими. Что касается меня, то я считаю, что это говорит лишь о сообразительности фальсификатора.

— Почему Малтби не обратился в ваш институт? — спросила Плам.

— До аукциона оставалось крайне мало времени. На это обычно и делают ставку мошенники.

— Так, значит, Малтби пошел на риск?

— Совершенно верно, — кивнула Инид. — И когда картина была публично поставлена под сомнение, репутация самого Малтби пошатнулась. Тут любой бросился бы защищать картину, даже если бы и знал, что это подделка. А Малтби надо было отстаивать сразу две картины, потому что к тому времени он приобрел еще одну у того же продавца. — Инид уселась в кресло. — Но у Малтби была козырная карта. Большинство старых картин в свое время латались, чинились или перетягивались, а на плохом холсте трудно сделать хорошую подделку. Поэтому, когда на старой картине под ультрафиолетовым излучением не обнаруживается темных пятен, свидетельствующих о былых реставрациях, она сразу вызывает подозрение. А на картине, которую Малтби продал вашей подруге Синтии, есть явные следы реставрации в нижнем левом углу, их видно при рентгеновском облучении. Наше обследование картины, приобретенной шведом, показывает точно такую же реставрацию и точно в том же месте.

— Вы уверены? — Плам была предельно взволнована. — Потому что в свидетельстве леди Бингер тоже указано, что ее картина латалась и чинилась.

Весь следующий час госпожа Инид изучала диапозитивы, привезенные Плам. Наконец она подняла глаза и посмотрела на Пдам.

— Не могу сказать точно, пока не справлюсь в нашей библиотеке, но подозреваю, что все эти пять картин представляют собой компиляции и связаны между собой. Я попрошу, чтобы их увеличили и сделали копии для вас. Затем мы проверим их под микроскопом, чтобы установить, созданы ли они одним и тем же человеком. — Она улыбнулась. — Тот, кто копирует манеру другого художника, не сознает, что у него есть свои собственные отличительные особенности: длина мазка, толщина слоя, привычный подбор цветов и так далее.

— Созданы одним и тем же человеком? — Плам почувствовала, что возбуждение ее нарастает. Но тут же ее охватило сомнение:

— Это было бы слишком.

— Тем не менее такое случается. Меня удивляет, как вам удалось обнаружить столько и за такое короткое время. Но вы же шли по следу, верно?

— За исключением картины леди Бингер. На нее я наткнулась случайно. Простая удача.

— Боюсь, что, кроме удачи, на вашу долю могут выпасть и неприятности. Теперь важно сыграть на вашей удаче. Вы правильно поступили, что обратились прямо в институт, где могут сделать всесторонний анализ. Послушайте, у меня масса материалов на другие подделки, хорошо бы вам взглянуть — вдруг вы почерпнете что-нибудь еще. Только не сегодня.

— Мое время тоже вышло, мне предстоит ужин с друзьями.

На ступеньках своего дома на Честер-террас Плам увидела фигуру в черном одеянии. Лулу обернулась и встретила се грустной улыбкой. Под накидкой на ней был фиолетовый костюм, плотно облегавший ее фигуру и подчеркивавший матовую белизну ирландской кожи и черноту роскошных волос.

— Бен может опоздать, он приедет прямо из студии, — произнесла она извиняющимся тоном. — Мы не можем обойтись без его сверхурочных — выплаты за дом поджимают со страшной силой.

Плам распахнула входную дверь.

— Время такое, что сейчас большинству людей не хватает денег.