Светлым магам вход воспрещен - Марина Ефиминюк

– Ты в курсе, что сидишь задом на ритуальном алтаре? – буркнул Хэллрой.

– А сидеть можно животом? – фыркнула я. – Завидуй молча, если не на что пристроиться.

Для жертв кровавых ритуалов ведьмаки не предусмотрели сиденья, даже узенькой полочки, скромно торчащей из стены. Люди, притащенные на заклание, были обязаны встречать смерть стоя! Надеюсь, инкуб оценит.

– Как представлю, что Ристад на тебя разозлится, так теплее становится, – после долгого молчания выдохнула я.

– В первый раз, что ли, – отозвался Рой. – Он все время на меня злится. Выставляет из замка, потом разыскивает, заставляет вернутся, запирает в замке. Такие крепкие братские отношения.

Он поднял ворот пиджака, спрятал руки в карманах брюк и начал приплясывать. Глядишь, к утру мы придумаем собственный согревающий танец, с блеском его изобразим, когда нас отыщут, и переименуем в победный.

– Дай пиджак погреться, – попросила я, стуча зубами.

– Обойдешься.

– Тебе жалко, что ли?

– Самому холодно.

– Боже мой, и как на тебя женщины клюют? – фыркнула я.

– Во мне прорва обаяния, – прокряхтел он.

– И вся эта прорва мерзнет в клетке подземелья. Любо-дорого посмотреть, – проворчала я. – Вот скажи, положа руку на сердце: Изольда была настолько невкусная, да?

– Ты всегда такая язва?! – рявкнул он.

– А ты всегда мяукаешь! – огрызнулась я. – У меня от кошек начинается зуд, а рядом с тобой все время хочется почесаться!

Вообще-то, сейчас больше всего хотелось одеться и переобуться. Платье, конечно, жутко красивое и эффектное, но лучше бы оно было теплым.

Вдруг на плечи действительно лег пиджак, теплая ткань накрыла озябшие руки. От неожиданности я проворно соскочила с алтаря, чуть не грохнулась и оперлась о камень рукой, стараясь удержать равновесие и не расквасить нос. От прижатой к холодной поверхности ладони вдруг пошел дымок. Быстро отдернула руку и заметила, как на мгновение голубоватым всполохом на поверхности алтаря вспыхнули крошечные трещины.

– Не ушиблась? – Ристад поддержал меня за локоть, помогая вернуть вертикальное положение.

– Ты здесь? – промычала я.

– Ты сказала, что вернешься с сестрой. Кэтти вернулась, а ты – нет.

– Эй, Рис! – по голосу было слышно, что Хэллрой в клетке страшно обрадовался появлению брата. – Открой мне дверь!

– Нет.

– Ты шутишь, что ли? – возмутился инкуб.

– Утром, – оглянулся Ристад через плечо, – когда буду достаточно спокоен, чтобы не выгнать тебя из замка. Идем, Агнесс, я должен быть в зале.

– Нет, ты его правда здесь оставишь? – удивилась я по-настоящему крепкой дрессировке инкубов в условиях подземелья. – Достань его. Мы уже помирились. Он здесь окоченеет!

Цыкнув, с недовольной миной Ристад щелкнул пальцами. За спиной раздался грохот – дверь клетки вывалилась наружу, открывая пленнику на редкость широкую дорогу на волю. Даже можно не выходить бочком.

– Проклятие, ты меня чуть не угробил! – рыкнул нам в спину инкуб.

– Теневой коридор сам найдешь, – бросил Торстен-старший.

– Как ты понял, куда он меня затащил? – спросила я прежде, чем мы нырнули в темноту.

– Раньше Рой здесь любил прятать женщин от бабки Триши, – хмуро отозвался тот. – Понятия не имею, что в нем находят.

Мы вернулись в бальный зал за минуту до полуночи. Толпа, удивленная внезапным исчезновением хозяина праздника, поспешно расступилась, открывая ему дорогу к спящей ритуальной чаше. Ристад без пиджака, в белой рубашке с поблескивающими рубиновыми запонками застыл перед чашей, от раскрытых ладоней заструился полупрозрачный черный дымок. Живая картина погасла, свет померк. Тени вокруг ожили, отделились от стены, вылезли из углов. Они беспорядочно заметались в воздухе: носились обрывками тьмы, сливались воедино, точно чернильные кляксы, и снова разрывались на клочки. В ритуальной чаше вспыхнуло черное пламя.

Казалось, что мне на плечи легли ледяные ладони. Давили, пытались заставить согнуться. Постепенно все присутствующие и даже Кэтти опустились в низком поклоне. Остались лишь мы с Ристадом. Я держала спину ровно, сжимала кулаки, гася светлые чары. Казалось, будто в хребте появился стальной прут, не позволяющий преклониться перед темным магом.

Замок встряхнулся, и пламя погасло. Восхождение свершилось.

Сбросив тяжесть мощной магии, люди начали выпрямляться. Глаза всех присутствующих были одного цвета – цвета глаз нового хозяина клана. Постепенно лица прояснялись, радужки возвращали естественные оттенки. Вновь разгорелся свет, а воздух утерял густоту. Спало всеобщее напряжение, и по бальному залу заклубились возбужденные шепотки.

– В ночь восхождения любой темный маг имеет право просить благословения у силы, – проговорил Ристад, обводя присутствующих непроницаемым взглядом. – Предложите достойную цену.

Едва ритуальная фраза была произнесена, Шейнэр выступил вперед. С решимостью он приблизился к чаше, бросил золотую монету в качестве подношения и твердо проговорил:

– Я прошу родовую магию благословить мой брак, а моих будущих детей наделить темной силой. Они всегда будут служить клану!

Народ замер в ожидании. Секунды текли, медленные и тягучие. В зале недоуменно зашептались, кто-то громко кашлянул. Чаша по-прежнему оставалась безжизненной.

– Что, не загорелось? – забубнил кто-то у меня за спиной.

Шейнэр замялся, с чудовищным разочарованием, словно она не оправдала возложенных надежд, посмотрел на невесту. Пожалуй, никогда Кэтти не была красивее, чем в тот момент, когда осознала, что темная магия ее не приняла.

– Шейн, все хорошо, – нашла она в себе силы поддержать любимого. – Мы говорили об этом. Ничего страшного не случилось.

Сестра сделала шаг к жениху. И он отшатнулся…

Кэтти порывисто развернулась, подхватила юбки и, проталкиваясь сквозь толпу, которая и не думала пропускать опозоренную невесту, выскочила из зала. Мгновенно опомнившийся Шейн бросился следом. Я было дернулась за ними, но Брунгильда схватила меня за локоть:

– Дай им поговорить.

И тут случилось то, чего никто не ожидал, даже всевидящая тетушка. По залу шустренько, не боясь и волоча за собой облезлый хвост, пробежала потерянная четвертушка курсового проекта Нестора. Какая-то особенно нервная ведьма тоненько завизжала, словно никогда прежде не видела зомби-крыс. А еще говорят, что в каждой семье темных обязательно рождается некромант!

– Время идет, а она по-прежнему бегает… – обреченно вздохнула Брунгильда.

Воспользовавшись заминкой, я вынырнула из бальной залы и бросилась в хозяйское крыло. Кэтти успела натянуть пальто, кособоко напялить шапку и теперь воевала с кольцом, не желающим покидать насиженное место на безымянном пальце.