Девять бусин на красной нити - Александра Питкевич

– Ну, хоть так.

– Но согласия пока не дам, – добавил Шиджеру, вынудив меня скривиться.

– И что? Я не за твоим согласием его сюда привезла.

– А вот он приехал за этим. И чтобы открепить тебя от дома. Там вообще есть, откуда черпать силы? В том месте, куда тебя собираются забрать? Что это за мир?

– Похожий на старые времена. Спокойный, местами опасный, неторопливый и первобытный.

– Все, как ты любишь. Только я все равно не дам согласия, пока не буду уверен, что ты сможешь там быть счастливой. С ним.

– Мне значит, в твои дела лезть запрещено, а ты будешь за меня решать, могу я быть счастливой или нет. Считаешь, это правильно? А, братик?

– Я считаю, что ты моя сестра и я за тебя в ответе. Так что да. Спокойной ночи, Натсуми.

– Да-да.

Шиджеру, забрав вещи из павильона, бывшего когда-то его, растаял облаком тьмы, возвращаясь в свое поместье в паре десятков километров от Главного дома.

С одной стороны, это было даже приятно, но с другой брат все же перегибал палку.

Встряхнув крыльями, разминая плечи, направилась в сторону Лунного павильона.

Сдвинув панель, зашла в полумрак небольшой комнаты. Выдержанный в серо-сизых тонах, украшенный прозрачными подвесками в форме птиц, листьев и звезд, павильон мне очень нравился. От него веяло покоем и умиротворением.

– Думал, ты уже отдыхаешь, – в темноте едва заметно блеснули глаза великана.

– Без моей грелки? И не думала, – открыв встроенный шкаф, вытянула второй футон, раскатав его рядом с Хаконом. Бросив наверх одеяло, приступила к долгому и непростому процессу разоблачения.

– Может, музыку включить? – томный голос великана, с легким мурчанием прорезал тишину. – Ради такого представления, стоило бы.

Усмехнувшись, чувствуя, как кожа начинает гореть даже под несколькими слоями кимоно, начала медленнее разматывать пояс, пытаясь изобразить то изящество и женственность, которые вечером отражались в зеркале.

Когда шелковая тяжелая ткань верхнего платья упала на пол с тихим шуршанием расплывшись лужицей у моих ног, Хакон громко выдохнул. Нижняя часть наряда была такой тонкой, что сквозь нее можно было рассмотреть очертания фигуры.

– Так и быть, обойдемся без музыки, – хримтурс щелкнул пальцами, и с трех сторон от меня в воздухе вспыхнули неяркие руны, чуть рассеивая сумрак в павильоне. Мне нравилось, что с этих волшебных знаков, как снежинки, вниз осыпались искры. Это завораживало. – Пожалуйста, птица, продолжай.

Голос полукровки вывел меня из того транса, в который повергли огоньки. Позволив нижней накидке соскользнуть, оставшись только в узкой повязке на груди и прозрачных шароварах, быстро, пока Хакон задумчив и отвлечен, шмыгнула под одеяло, тут же отыскав холодными пальцами теплую грудь великана.

– Ах ты коварная! Я так рассчитывал увидеть представление до самого конца, – мужчина обнял меня сильнее, позволяя холодным конечностям напитываться теплом. – Ледышка. Как прошел твой вечер?

– Хорошо. Немного пообщалась с кланом. Многие прибыли издалека. Лучше расскажи, как прошел разговор с дедом и прогулка с Шиджеру.

– Не бери в голову. Все прекрасно, – чмокнув меня в нос, отозвался великан.

– Если у вас что-то…

– Натуми, ты мне доверяешь?

– Да, – вынужденная это признать, я поняла, что мне не скажут ни единого слова больше.

– Вот и хорошо.

Большая ладонь прошлась по спине, чуть цепляясь за шрамы, переместилась вперед и потянула за шнуровку брюк. Остановившись на середине процесса растягивания шнуровки, хримтурс вдруг убрал руку вверх, начав одну за одной вытягивать из прически шпильки, про которые я немного забыла.

– Это все очень красиво, но мешает мне.

Раскидав по полу украшения, падающие с тихим перезвоном, великан опрокинул меня на спину, с хищной улыбкой рассматривая в свете парящих рун.

– Вот ты и попалась, птица.

Рассмеявшись, чувствуя себя едва ли не абсолютно счастливой, я в ответ только ущипнула Хакона на бок.

– Ты все перепутал. Это моя территория, хримтурс.

Мне пришлось выпустить крылья и применить немного магии, чтобы завладеть доминирующей позицией, но великан, кажется, вовсе и не возражал, с восхищением глядя, как блики сверкают на перьях.

Сонная и помятая, я проснулась далеко за полдень от тихого перезвона. Сонно моргая, пытаясь как-то разлепить глаза, с удивлением обнаружила, что великана рядом уже нет, а на коленях напротив моего футона, шагах в десяти, стоят некоторые из ёкаев моего поместья. На полу больше не валялось ни кимоно, ни украшений, только рядом лежало повседневное светлое юката (облегченное хлопковое кимоно, на лето. Менее официальный вид одежды)

– С добрым утром, Натсуми-доно. Время вставать и принимать ванну.

–Да? И кто же так распорядился? У меня какие-то дела? – мелкий прислужник, дух метелок, наводящих чистоту, склонился, касаясь пола условной головой.

– Курама-сама просил вас быть для разговора.

– Ладно, – с дедом мы вчера и правда не переговорили. – А где мой жених?

– Хакон-доно смотрит за тренировками младших тенгу.

– Идите готовить ванну, – придерживая край одеяла не груди, я махнула рукой. Все по порядку.

Глянув на себя в зеркало, не удержавшись, скривилась. Прическу всю перекосило набок, пряди, выбившись, торчали во все стороны. Остатки макияжа, не смытые вечером, расплылись по лицу, превращая меня совсем в другого ёкая. Теперь я была больше похожа на Неудачливый призрак невесты, погибшей в день свадьбы, нежели на тенгу.

Скинув юката, я шагнула под теплые струи душа, ожидая когда размокнет укладочное средство и можно будет смыть все с себя.

Чистая, свежая и проснувшаяся, в своем любимом черном одеянии, позволяющем быстро двигаться и глубоко дышать, направилась на встречу с дедом. В воздухе вкусно и привычно витал запах леса, по двору шныряли мелкие ёкаи, а чуть дальше, за зеленой оградой слышался звон тренировочных клинков. Было любопытно, кто там командует сейчас молодыми тенгу, но заставлять деда ждать дольше, было просто неудобно.

– Доброе утро, деда, – слегка склонив голову, отчего легкие алые пряди упали на лицо, прошла в открытый павильон. Видимо, Курама тоже только что вышел из душа, так как концы белых волос были еще темными и липли друг к другу.

– Уже давно за полдень, внучка, а ты говоришь доброе утро, – усмехнулся глава клана, приглашая сесть рядом на подушки.

– Скажи, что ты уже в зале успел железо потаскать? – удобно устраиваясь с видом на расцветающий сад, фыркнула я. Дед часто использовал физические нагрузки, когда надо было о чем-то подумать, или когда тоска по бабушке становилась особенно сильной.